— У-у, блин! — выдохнул Вовчик Железо. — Ты б ещё, батя, горшок на голову напялил для полноты картины.
— Примите мои соболезнования, Наина Иосифовна, — скорбно изрёк Михаил Сергеевич.
— Папа ещё жив! — вскинулась Татьяна.
— Боря, — Наина Иосифовна с дочерью подошла к мужу. — Боря, ну что ты, всё хорошо. Пойдём домой.
Они вдвоём освободили Бориса Николаевича от стульчака, взяли у него из рук «скипетр» и «державу», помогли подняться и выйти в коридор.
— Что ж, комментарии, как говорится, излишни, — резюмировал происходящее Михаил Сергеевич.
— Наина Иосифовна, Татьяна Борисовна, если вам понадобится наша помощь, вы, ради Бога, не стесняйтесь, обращайтесь. Мы всегда поможем, — душевно предложила Раиса Максимовна.
— Спасибо, но мы уж сами как-нибудь справимся, — холодно ответила Татьяна.
— В другом бы месте ему так на параше сидеть, — негромко, но чётко пожелала экс-президенту Серёгина.
— Нишкни! — цыкнула на неё Ниловна. — Вишь, не в себе человек.
— Конечно, с такой высоты лететь: с кремлёвского трона да в коммунальный сортир. Не скоро очухаешься-то, — съязвила Харита Игнатьевна.
— Николаич! — заглянул в лицо Бориса Николаевича Софка. — Ты того… Ничего… Пойдём ко мне: верное средство у меня есть — все горести как рукой снимет.
Но Татьяна, догадавшись, какое «верное средство» имеет в виду Софокл, досадливо зыркнула на него и отмахнулась, как от мухи.
Верное средство Софокла
На следующее утро Борису Николаевичу снова снился мчащий на него поезд. Состав грохотал, вагоны лязгали и мотались из стороны в сторону, колёса прямо по шпалам колотили — сейчас наедет, раздавит. Борис Николаевич, привязанный к рельсам, скрипел зубами и вопил в страхе: «Россияне! Простите!» И снова проснулся в слезах.
Лязг и грохот продолжались над самым его ухом, потому что каждое утро во дворе грузили мусорные баки.
— Папа, так жить нельзя! — категорически заявила Татьяна.
— Я сейчас выйду и всех их поубиваю! — пообещал заспанный Лёша. — Раздобуду где-нибудь пистолет, выйду и перестреляю.
— Весело-то… — пробормотал из своей постели Борис-младший и натянул на голову одеяло.
Борис Николаевич закрыл глаза. Господь посылает ему это наказание за все его грехи, за все ошибки. И он должен мужественно это наказание терпеть. Да, он заложник собственных ошибок. Это он во всём виноват, только он один. Не смог… Не доглядел… Поверил… И вот результат.