На самом деле

Дальше Евгений Васильевич слушать ее не стал. Раз уж и тут ему начинают открыто врать и издеваться… Ушел из музея и пошел опять к парку.

Вот же — парк. Вот забор в три метра. Вот деревья в парке. А там, дальше, километрах в двух-трех — огромное колесо обозрения. Работающее.

Вот, блин… Действительно, как маленький ребенок! Вбилось же в голову, вперлось — и не успокоишься!

Он оглянулся по сторонам, поплевал на ладони, подпрыгнул, зацепился и стал медленно и аккуратно карабкаться вверх, упираясь ногами. Сзади стали тормозить машины. Кто-то кричал, что сейчас позовет полицию.

— Тьфу на вас! — громко сказал Евгений Васильевич, мягко спрыгнув в кусты.

И тут же шагнул в густую тень деревьев. Ну, кто за ним кинется? Как у них тут за нарушителями в парк ходят? А? Если входа все равно никакого нет?

Шум сзади сливался в непонятное шуршание на самом краю слуха, потом совсем стало тихо. Евгений Васильевич шел и шел вперед — сначала по высокой траве, потом по заметенному старой листвой потрескавшемуся асфальту. Потом асфальт стал чистым. Потом — новым. Черным и пахнущим гудроном. Музыка звучала все громче.

Вот же оно — колесо. Небольшая очередь к кассе. Медленное движение кабинок по кругу. Вверх — вниз, вверх — вниз. Вот же!

На скамейках сидят старушки. Молодые мамы возят туда и сюда разноцветные коляски.

Да что же это — как они все сюда попали? В запретное место? Тоже через забор, что ли?

Евгений Васильевич стоял посреди центральной площади парка у работающего красивого фонтана, облицованного полированным красным гранитом, смотрел по сторонам и ничего не понимал.

А потом к нему подошли двое полицейских в новенькой черной форме, представились по всем правилам и потребовали предъявить документы. Рассмотрели с интересом командировочное удостоверение, вложенное в паспорт. Полистали привычно, проверив прописку. То есть, теперь это называлось регистрацией. Спросили как-то скучно и уныло:

— Нарушаем, гражданин?

Он все еще не понимал.

— Просим вас покинуть территорию парка культуры и отдыха. Во избежание.

Евгений Васильевич покорно повернул обратно, откуда пришел, но его цепко прихватили за локти, развернули и повели по широким людным аллеям мимо пруда с утками и лебедями, мимо шумных смуглых шашлычников, мимо скульптур и скамеек. Выход был роскошный, под старину. Высокие ворота. Арка. Колонны.

— Сюда, пожалуйста.

Аккуратно вывели и оставили.

Слева знакомый мост висел над Москвой-рекой. Сплошной поток машин сверкал на солнце, как стальная змея.

— Крымский мост, — сказал он вслух сам себе.