На самом деле

Они улыбались. Крылья трепетали. Усики гибко раскачивались. На ярком весеннем солнце это выглядело еще красивее.

Иван Петрович был давно холост, и девочки ему всегда нравились. А вот бабочки — не очень. Он помнил, как покойная жена визжала, если в комнату медленно влетало какое-нибудь гудящее на лету насекомое. А уж когда на нее упала с потолка божья коровка… О! Это было просто как удар по ушам. Ультразвук буквально. Сам-то Иван Петрович к разным летучим и ползучим был равнодушен. Разве что больших пауков побаивался. А муравьи иногда вызывали интерес — за ними наблюдалось, как в детстве.

Чего жена так боялась, она и сама ответить не могла. Причем, что странно, как раз пауки, которых побаивался Иван Петрович, не вызывали у нее никакой отрицательной реакции. А вот все остальные, с шестью лапками, да еще, не дай бог, с крыльями — просто ужас. Чуть не до обмороков.

Эти «бабочкины выставки» в последнее время как-то расплодились, размножились. В отпуске в городе у моря видел их. В командировке в глубокой провинции — тоже видел. Вот, в большом городе, в промышленном — опять эти бабочки. Кому-то нравится, конечно, но все равно иногда становится интересно: на что они все живут? Этим же девочкам надо хоть маленькую зарплату платить. Тому, кто билетики при входе отрывает — тоже. За помещение аренду заплатить, за сами эти билетики, чтобы типография постаралась. А уж бабочки-то, бабочки! Неужели они бесплатны? Потом, обязательно необходим бухгалтер, чтобы все это учитывать. И какое-то руководство для организации и общего координирования.

В общем, подумал Иван Петрович, тут выходит сплошная отмывка чьих-то больших и наверняка незаконно заработанных денег. Тут же — попробуй потом проверь, сколько потрачено на самом деле. Можно списать на тех же бабочек… А они, кстати, сколько в потомстве дают? Ну-ка, ну-ка?

Дома он сразу полез в Интернет и нашел информацию.

«Количество яиц у одной самки в зависимости от вида бабочки варьирует от нескольких десятков до тысячи».

Ну, и как это понимать с арифметической и бухгалтерской точки зрения? В какую сторону округлять? Пусть половина яиц погибнет. Из остальных, значит, вылупятся гусеницы. И начнут жрать зелень. Не бабочки вредны — гусеницы. Вон, капустница беленькая летает себе по огороду, порхает над грядками — ничего страшного от нее не будет. А вот от ее маленьких гусениц — вся капуста, как дробью побитая. Или вот моль домашняя. Что за ней гоняться с криками? Она как раз шерстью и не питается. И кожаные башмаки она не объедает. Это все делают ее детки — гусеницы. Потом, отъевшись, они превращаются в куколок. И из тех куколок уже вылупляются красивые и совершенно безвредные для общества бабочки.

Вот чего только раньше жена их так пугалась, а? Чего тут страшного? Они ведь даже не кусаются — просто нечем!

На самом деле Иван Петрович был не бухгалтером, как можно было подумать. Он работал в отделе по борьбе с расхищением всякой собственности. Раньше собственность была только социалистическая, а Иван Петрович был лейтенантом. Теперь он давно полковник, и уже скоро ему уходить на заслуженную пенсию. Совсем скоро. Последний отпуск, предпенсионный. Старость, да. Но умище-то, умище куда девать? Вот и ходит, смотрит по сторонам, считает по привычке и высчитывает. Так же однажды он раскрыл сеть по сбыту фальшивой валюты. Точно так же, прогуливаясь и размышляя. Кстати, надо будет спросить у ребят, не проверяли ли этих, с бабочками. Странная какая-то контора. Мутная. И странно, что много их стало.

Отпуск был длинный. Делать было совершенно нечего. Весенняя погода — штука неустойчивая: вчера было солнце и ласковый ветерок. Сегодня — настоящий шторм. Гнутся деревья, дождь лупит в окно так, что страшно за стекло. Хорошо, что успел поменять рамы. Пластик. Герметичность. А в те, старые, рассохшиеся от времени деревянные, наверняка уже налило бы под окна, и прыгал бы Иван Петрович с тазиком и тряпками туда и сюда, собирая воду и боясь ночного звонка снизу: «Вы опять нас залили!».

А тут — лупит в окно, но ничего ведь не слышно. Тишина в комнате. Запах хорошего кофе. Компьютер на столе чуть гудит. Так и тянет поработать, посчитать что-нибудь. Оставить своим ребятам задел на будущее. Иван Петрович знал, кто будет на его месте в отделе — конечно, первый заместитель. Так и подбирал в свое время, чтобы мог «подхватить знамя борьбы с расхитителями…». Он махнул рукой и рассмеялся вслух. Вот ведь, какие живучие штампы. Это как в новогоднюю ночь стоя хором петь «Союз нерушимый…», или на вопрос «Ну, что?» тут же доставать деньги и вкладываться со всеми.

Вот, скажем, те же бабочки… Откуда у хлопцев тропическая грусть? Что за мода и как все началось?

Великая все же вещь — Интернет. Практически все можно найти. Нашелся и тот, кто первым открыл выставку с живыми тропическими бабочками. Американец. Понятное дело. Кто бы еще сомневался? Угу, даты рождения и смерти. Рановато умер. Статьи. Есть и переведенные на русский язык. Восхищение бабочками, как высшим произведением природы в своей красоте. Описание сложного пути от личинки до полноценного организма. Дом — музей. Он же — лаборатория по выведению особых сортов бабочек. Самых красивых и самых долгоживущих. И еще — самых больших в мире.

Так…

Все же Америка. Но это же выходит — страшно дорого! Не может быть товар или услуга из богатой страны — и дешево.

Иван Петрович походил из комнаты в комнату, зашел на кухню, сделал себе еще кофе — кофемашину подарили коллеги перед самым отпуском. Вернулся к компьютеру и сел за расчеты. Никак не выходило прибыльным это дело. Просто никак.

Кто там после этого натуралиста впрягся? Его жена? Понятное дело. Тоже активистка и прочее. Тоже американка. И — какая странность — тоже покойница. Что это они мрут так быстро? Там же продолжительность жизни на двадцать лет выше, чем у нас!

Хотя, насекомые, запахи эти постоянные, настоящие тропики в доме, высокая влажность… Надо будет зайти, полюбопытствовать, как там на этой выставке у нас все устроено.

Так, а что там о насекомых в энциклопедиях?