Сторож простёр вслед горький взгляд ясных глаз:
— Куда, негодник? Кто за тебя каяться будет?
Из храма произошел выход старушек. Они без звука двигались мимо стоящего сторожа и лежащего Гориллы — причастие требует внутренней тишины.
— Эх, Святых Даров не вкусил! — переживал «православный активист».
Неугомонная престарелая курица быстро сбегала в храм и быстро вернулась.
— Спасибо, Амбарыч, что заступился за меня!
— Господа благодари, Марковна! — сторож перекрестился на церковные купола.
— Ты его убил? — старуха вдумчиво рассмотрела неподвижное тело Гориллы.
— Окстись, Марковна! Так, приобщил к благодати!
— А-а-а… — старуха перешла на интимный тон. — Богохульник, который меня толкнул — в храме! Свечечки ставит…
— Я как раз собрался спеть ему псалм, — осклабился Амбарыч и похрустел силушкой.
— А можно я пойду и посмотрю? — дернулась нетерпеливой конвульсией Марковна.
— По благодати!
23. Синяк от Господа
Все сорок отверстий прямоугольного столика-подсвечника — Кануна, были заполнены свечками Нафани. Он недовольно оглянулся в поисках нового Подсвечника и ощутил жалостливый взгляд бабушки Варвары. И услышал её печальный голос:
— И-их, милок, сколько покойников у тебя в роду!..
— Какие, на хрен, покойники!? Я живым ставлю! — грозно занервничал мафиоза, сжимая и разжимая последнюю непоставленную свечку. — Слышь, курица, ты тоже нарываешься, как грёбаный Амбарыч!? Или издеваешься ради собственных тараканов!?
— Так, милок… На столике свечи ставят за упокой. А за здравие ставят в другие Подсвечники — круглые… Вон они, и вот… — Варвара наглядно простерла рукою.
Нафаня мельком оглядел наглядность и излил недоумённое беспокойство:
— Ни хрена не пойму! В церквах разные места для свечей? Живым отдельно, жмурикам отдельно? Да!?