— Приходи к нам с Олесией. У нас ты будешь накормлен и в тепле.
— А вы — это кто? — доверчиво развесил уши Клюев.
— Я — Орхидеи-люб! А Олесия — моя жена! — вдохновенно пропел очкарик. — И я вижу, что ты наш человек!
— Я должен поесть у Садко, — не согласился Клюев. — А потом приду.
— Возьми, — попросил Орхидеи-люб, протягивая свой адрес.
25. Объяснение чуда
Объяснение случилось возле Офиса Столичной Мафии. На Таганке. Вечерело.
Ливер — мордоворот с косой саженью в плечах, угодливо распахнул заднюю дверку лимузина. Михал Михалыч пыхнул сигарой и вознамерился загрузить своё тело в салон. Рядом плавно остановилось такси, из авто усталым мячом выпрыгнул Нафаня:
— Михал Михалыч!
Босс хищно осмотрел помощника: его помятый вид и крутотенный синячище под левым глазом. Цыкнул:
— Ливер, отойди.
Бандюг поправил за поясом пистолет и суетливо подчинился. Главарь сказал удивлённо:
— Нафаня Андрюшкин! Где ты шлялся целый день и что у тебя с рожей!?
— Михал Михалыч! — преданно вякнул секретарь. — Я приехал из больнички, куда меня доставили в бессознательном состоянии!
— Я тебе не приказывал ехать в больничку и впадать в бессознанку! Или ты что-то попутал в моих указаниях? Ну так, чуть-чуть… Скажи мне — попутал?
— Михал Михалыч, ну я ж не дебилоид! — улыбнулся своей остроте Нафаня.
Босс не посчитал шутку шуткой, но промолчал. А секретарь рассказал:
— Я приехал в храм, увидел там ваш рисунок, взял в руки… И тотчас получил от него такой удар, что упал без чувств!
— От кого получил удар?! — настороженно переспросил шеф.
— От Господа, который нарисован на доске, — обыденно объяснил секретарь. — Был в отключке весь день, а как только поймал сознание — по-тихому срулил из палаты.