Девицы запищали сильнее, и сейчас в этом писке проскальзывало возмущение. Подумаешь! По телеку в рекламах и не такое показывают! Катька исходила презрением. Она задохнуться была готова. Но тут Кахновский вернулся. Девчонки немедленно подобрались, чтобы дать ему место. Заголосили наперебой:
— Страшное!
— Про качели!
— И про любовь!
Данила улыбнулся. Катька уверена была, что именно ей предназначена эта нахальная и удивительно обаятельная улыбка.
— Итак, вы все знаете, что вон там, за забором…
Максим незаметно исчез и так же незаметно вернулся.
— … а стоит ребенку заманиться и на них сесть, как…
Даня таинственно замолчал. Он молчал так долго, что все почувствовали кусачесть комаров и влажную прохладу июньского вечера. И — совсем немного — страх.
— … как он проваливается в подземелье!
Раздалось дружное «а-ах», прокатилось и растаяло.
— И это еще не все. Рассказывали, что однажды на качели сели мальчик и девочка. А когда стали падать, он попытался девочку столкнуть, чтобы спасти, но ее руки пристыли к цепям…
Алла всхлипнула.
— Чем меньше логики, тем страшнее, — буркнул Максим. На него накинулись, целя когтями в физиономию.
— А в какое подземелье они проваливаются? — деловито спросила Катька.
— В таинственное.
— Не верю. Вот у Гоголя входит черт — верю.
Девчонки обиженно заверещали, а Максим подмигнул. Замирание сердца было на корню загублено. Кто-то предложил одолжить у Киры гитару.
— В старой часовенке — старенький гробик, — очень душевно пропела Катька. На гитаре она научилась играть недавно, и лучше выходило, когда никто не видел, зато у нее было роскошное сопрано. И это, как утверждал братец, уже много. Особенно теперь, когда у большинства «певцов» — ни слуха, ни голоса. — В гробу том — покойничек — серенький лобик.
Крестик сжимает с облупленной краской.
ebooksa