Вечереет. Возвращаюсь с базы, где мы закупаем продукты для ресторана. Ездил договариваться насчет спец поставок морепродуктов на период тех двух недель, когда планируется заезд японцев. В нашей стране снабжение морепродуктами не очень, а в договоре узкоглазые прописали особое питание для своих спортсменов. Придется кормить самураев свежими крабами.
Уже собираюсь подниматься к себе в кабинет, как слышу возмущенный голос Агнешки, звенящий на втором этаже. Караулила меня у кабинета. Ясно. И вот что опять ей не так?
– Цо? Выжуцаце мне?
– Если будете вести себя неподобающе – точно выжучим! – в тон ей отвечает управляющий.
Я не спешу подниматься по лестнице. Слушаю дальше.
– То не я угрызла тэго пса, то он мне! Потшебуе шефови, на тых мяст!
– На этих мяст нету его, видите, кабинет закрыт. Он уехал по делам. А мне сказал, что если пани Щетинска будет еще чем-то недовольна – переселить ее в отель в центр города.
– Ну я вам покажэ!
– Да видели мы уже – не впечатлились, – невозмутимо бурчит себе под нос Константин.
Тут за моей спиной появляется администратор корпуса собачников и мне таки приходится подниматься по лестнице прямо в центр баталии. Завидев меня, Михайловский сразу начинает объяснять суть конфликта.
– Да слышал я, – отвечаю устало. – Пани Щетинска, покажите, куда вас собака угрызла.
– Не могэ тутай, вшысцы то зобачом!
– Вот надо как раз тутай! – настаиваю я. – Чтобы все были свидетелями вашей травмы.
– Михал, ходзь мы до покою, там це покажэ
Наверное, зад свой мне решила показать.
Наклоняюсь к администратору корпуса собачников:
– Что за собака?
– Шнауцер. Облаяла ее только. Не кусала. Точно. Все это видели и наш охранник Витя.
– Ясно, – вздыхаю я и потом Агнешке. – Ну, так будете показывать травмы?
Она сопит зло и буравит меня взглядом. А что ты хотела? Я ж сказал тебе: нет, найн, нихт, ноу. А я невозмутим и жду. Дверь в кабинет все еще закрыта.