Творец счастья

Глава 19.1

Катя (продолжение)

Миновав несколько коридоров, лестниц и неприметных дверей, мы с Кириллом оказываемся в просторной комнате, где уже не так слышно пение актеров. Какое счастье – мои уши, наконец, могут расслабиться и отдохнуть. Оглядываю комнату, интересно же, куда привел меня мой герцог. Посередине большой бильярдный стол, справа у стены пианино, слева угловой диван, перед которым стеклянный журнальный столик и несколько кресел. Около них в углу небольшой холодильник и микроволновка на нем. На одной из стен висит плоский телевизор, а рядом с ним полки с дисками. Комната отдыха, не иначе.

Пока я оглядываюсь, Кирилл достает из холодильника колу и наливает два стакана. Проходим и садимся в кресла напротив друг друга.

– Так значит, это твой второй дом? Представляю себе, как ты тут хулиганил в детстве, – смеюсь я, – Только все равно непонятно, почему театр, а не баня, например.

– Баня? – делает он большие глаза, протягивая мне стакан с колой. – В бане было бы тожеприкольно похулиганить.

– И почему эта Зоя Максимовна тебе так важна, что ради аплодисментов ей, мы непременно должны были бежать на тот балкон? – мне действительно интересно, блин, что связывает моего герцога с этой примой. А что? Имею я право полюбопытствовать? И ревность тут ни при чем. Ну или… немножко… э-м-м… неприятно думать, что она его любовница.

– Ну, хорошо, давай расскажу тебе, почему не баня, – смеется он, а потом становится серьезным и задумчивым. – И насчет Зои тоже расскажу, чтобы ты там себе не «накручивала» всякую ерунду, – он делает глоток из своего стакана и откидывается на спинку кресла.

Я уже вся во внимании.

– Мама умерла, когда мне было семь лет и мы с отцом остались одни. Он работал пианистом здесь в оркестре. Я сразу после школы сюда и шел, к нему. В пустую квартиру приходить было больно и грустно, вот я и пропадал все время в театре. В этой комнате я делал уроки и занимался музыкой. Ну и в бильярд научился играть здесь, – он задумчиво улыбается, видимо, вспоминая какие-то эпизоды из детства.

Несколько минут молчит, а я не тороплю, пусть сам решит, что хочет рассказать.

– Зоя Максимовна только поступила на службу в театр после консерватории. Такая красивая, талантливая. И я, представь себе, сразу влюбился в нее. Мне тогда было лет двенадцать. Сначала втихаря ходил на все спектакли, в которых она участвовала. Пробирался на директорский балкон, прятался за портьерой и смотрел на нее. Считал, что нет прекрасней девушки на свете. Потом тихонько, пока никто не видит, приносил ей цветы в гримерку. Записки писал… А потом она меня поймала, когда я в очередной раз цветочек с запиской принес. Ну я и признался, что влюблен в нее по уши, даже замуж позвал.

Улыбка Кирилла становится такой теплой и я понимаю, что воспоминания эти не доставляют ему боли от любовной раны. Они, наоборот, как бы греют душу.

– Она выслушала меня. Не смеялась и не обзывала глупым мальчишкой, каким я себя чувствовал тогда. Она усадила меня рядом с собой, взяла за руку и мы просто разговаривали. Она спрашивала обо мне, я спрашивал о ней. Как ни странно, но тот наш разговор был веселым, и мы хохотали, рассказывая друг другу всякие смешные ситуации, произошедшие с нами. Помню, она сказала тогда, что я самый классный парень, с которым она когда-либо была знакома. Представляешь, как я был счастлив? – он блаженно закатывает глаза, а я киваю, что мол «представляю себе».

– Зоя была на 14 лет старше меня. Прикинь? Ну и, конечно, она сказала, что я еще не вошел в тот возраст, когда мужчина может жениться, поэтому ей придется подождать до моего совершеннолетия, а до этого, она пообещала, что будет мне хорошим другом. И знаешь, Кать, она была таким другом. Конечно, у меня был Миша, но Зоя – она была душевным другом. Да, именно душевным. Я со всеми своими переживаниями мог прийти к ней и она выслушивала, сочувствовала или давала советы… она… она заменила мне маму, наверное. Это я потом понял, что мое отношение к ней стало такое, как любовь к маме. Когда наступило мое совершеннолетие, наши отношения не изменились. Мы никогда не вспоминали мое первое признание ей в любви. Я не хотел терять ее, как друга, а она и была рада, что моя мальчишеская влюбленность ее ни к чему не обязывает. И когда она собралась выходить замуж, я от всего сердца пожелал ей счастья. Вот такая у нас история с Зоей Максимовной. Ну что, теперь ревновать не будешь?

Я киваю, что мол «нет, не буду», а на языке все равно вертится вопрос, и я решаюсь задать его, хотя предчувствую, что ответ мне не понравится.

– Почему она сказала: «Наконец, ты поумнел»? Это чего конкретно касается?

– А-а-а, женщины, – обреченно стонет Кирилл и закатывает глаза. – Ничего от вас не скроется. А где ваша проницательность, когда она реально нужна? – задав этот риторический вопрос, он, немного помолчав, отвечает. – Зое не нравились те девушки, с которыми она меня видела раньше. Ты, Катюша, ей понравилась. Так что, она решила отметить это таким вот замечанием в мой адрес.

И тут я нервно начинаю представлять себе картинки тех девушек, с которыми раньше мог встречаться Кирилл. И почему-то все они в моем воображении рисуются просто фантастическими красавицами, до которых мне, даже в платье королевы далеко, как до Луны.

Кирилл видит мой задумчиво-грустный взгляд, сползает со своего кресла, становится она одно колено и заглядывает мне в глаза.