– Ты знаешь, как я люблю ее. Но у нее проблемы с Семействами. Они или печалятся или спорят, кто виноват. Голова болит от всего этого. Иногда хочется найти Маргариту и позабыть, что был Чародеем.
– Ты не сможешь.
– Что толку сентиментальничать, Кэл? Фуга потеряна навсегда. Нам придется стать Кукушатами. Черт, нас даже не заметят. В Королевстве происходят сейчас и более странные вещи, – он указал на телевизор в углу. – Там всегда что-то новое. Может быть, я уеду в Америку, – он снял темные очки. Кэл и забыл, какие необычные у него глаза. – Голливуду такая внешность может пригодиться.
Кэл не мог не улыбнуться при всей невеселости ситуации. И может, Нимрод прав: у Чародеев нет другого пути.
– Мне пора. Сегодня вечером общее собрание. Опять будем спорить. Зайду попрощаться, когда поеду в Калифорнию. Пока!
2
Прошло два дня. Никто не приходил. Кэл быстро шел на поправку, и, какие бы чары Нимрод ни наложил на врачей, никто его ни о чем не спрашивал.
На третий день он начал тяготиться больницей. Телевизор показывал сплошную чушь. Когда он смотрел очередной дурацкий фильм, в палату вошла женщина в черном. Он не без труда узнал Аполлину.
Она не дала ему времени на вопросы.
– Некогда. Вот, возьми, – она протянула ему пакет.
Ее лицо смягчилось.
– Извини, я должна бежать. Ты выглядишь усталым, мой мальчик. Отдохни.
– Подожди.
– Некогда! – и она скрылась в двери.
Он развернул бумагу и обнаружил внутри книгу сказок, найденную Сюзанной на Рю-стрит, вместе с запиской:
Он перечитывал послание снова и снова, повторяя про себя это «Целую».
Книга не особенно впечатляла. Какие-то немецкие сказки с пожелтевшими страницами. И иллюстрации, когда-то цветные, потускнели и потемнели. У него на душе и так было достаточно темно. Но если она хочет, он сохранит эту книгу. Ей лучше знать.
3