Суперанимал

Локи проснулся за мгновение до того, как острие клинка прорвало его правое веко. Приближение смерти разбудило супера. Неразличимо малого времени уже не хватило, чтобы сохранить жизнь, но зато он успел забрать с собой ту, которая предала его – пусть и не по своей воле. Движение Локи, доведенное до полного автоматизма, было одинаково быстрым независимо от того, бодрствовал он или дремал, ел или испражнялся.

Фрида уже пробила глазное яблоко, перерезала пучок зрительных нервов и двигалась дальше, чтобы погрузиться в омерзительно рыхлую субстанцию, в которой было так мало любимой ею крови. Но зато это был самый надежный способ забрать жизнь.

А рука Локи выхватила из кобуры Громобоя. Она действовала быстрее, чем рука Барбары. Грохот разорвал тишину. Для супера момент выстрела совпал с короткой агонией. И в этот же момент Фрида пронзила его мозг и провернулась в ране.

В отличие от Локи Барби не успела проснуться и умерла во сне.

Цветы по-прежнему росли вверху, а она стала сначала черной сырой землей, плодородным слоем перегноя, в котором копошились насекомые, – затем опустилась глубже, еще глубже, пока не попала на нижний этаж, где не было даже скользких корней, зато лежали ровные струганные доски – мертвая гниющая древесина. Она очутилась в ящике, который оказался вовсе не цветником, а рассадником червей… Затем сверху обрушился заступ и проломил ее грудь. Все это было динамичными, но крайне недолговечными образами ее последнего сна. Сон закончился. Тело, обожженное частицами горящего пороха и отброшенное выстрелом в упор, ударилось о спинку пилотского кресла и перестало жить. Прекратился ток крови; воздух вышел из разорванных легких; энергия истекла в пустоту…

Локи сделал только один выстрел – последний всплеск жизни перед исчезновением. Сила отдачи развернула его, и он остался лежать на спине с торчащей из глазницы рукоятью ножа – будто с подзорной трубкой, приставленной к глазу.

Еще один мертвец появился внутри мертвого ангела. Он присоединился к сонму призраков, которые ожидали нового «гостя», способного реанимировать их силой своего воображения.

Кожа, обтягивающая рукоять ножа, была раньше чистой, отвратительно розовой, как поверхность протеза. Но это была натуральная кожа. И сейчас на ней вдруг начал проступать странный темный рисунок, похожий на татуировку. Линии сливались и стягивались; расплывчатый контур становился вполне узнаваемым.

Сердце появилось на рукояти Тихой Фриды. И это сердце ритмично пульсировало.

Голос Громобоя разбудил всех, кроме убитых и… Веры. Вера не спала. Она не могла заснуть, и ей казалось, что не сможет уже никогда. Следующим «сном» будет попросту смерть.

Сперма Локи застыла черным льдом, сковавшим ее внутренности. Память о том, что он с нею сделал, превратила мозг в проекционный аппарат, постоянно прокручивавший один и тот же ролик.

Ад тлел в ее голове.

И после всего случившегося она увидела это.

…Она не собиралась кричать, хотя убивающая сомнамбула была поистине жутким зрелищем – гораздо более жутким, чем убивающий супер. Вместо того чтобы громко визжать, Вера начала бесшумно смеяться.

25. ВЕДЬМА И ЛЕПЕСТКИ

Спросонья Нак не сразу сумел отличить реальность от кошмара. Лучше бы это был дурной сон и лучше бы он мог проснуться еще раз! Но не получалось. Запахи гари и крови, а также заложенные уши убеждали в том, что закрывать глаза бессмысленно – все произошло на самом деле.

Бог был повержен и, значит, оказался не богом, а самозванцем. Студент не на того поставил и проиграл. На сей раз реванша, похоже, не будет. Дважды в жизни он терял опору, однако теперь потерял гораздо больше. Он лишился хозяина и остался один на один с плохо устроенным миром. Падение с высот наместничества оказалось стремительным и труднопереносимым.

Некоторое время он сидел, тупо глядя на нелепый розовый член, торчавший из глаза мертвого супера, и даже не пытался справиться с охватившим его ощущением тотального абсурда. В какие игры он пытался играть совсем недавно? Главное, зачем?…

А это что за сломанная кукла? Вернее, две сломанные куклы… Или три. Одна вроде шевелится… Черт, кто-то подбросил на доску лишние фигуры…

Из темноты донеслось жалобное поскуливание. В углу проснулся и плакал от страха детеныш. Вдобавок Наката почуял запах его мочи. Кабина бомбардировщика показалась Студенту ужасной ямой, в которой ничтожество человека, мерзость его плоти и надменная брезгливость сознания, ввергающая во все мыслимые беды, обнаруживались во всей своей красе, напрямую, обходясь минимумом аллегорий.