В начале октября из Мюнхена вернулась Натаха. Глеб встретил ее в аэропорту, его секретарша была все так же красива, как и до аварии, лишились легко, как будто не шла, а летела.
«Можно подумать, она была на курорте, а не в больнице», мелькнула у него в голове. Но вслух он, естественно, ничего не сказал
Cперва они поехали на Троекуровское кладбище, постояли молча перед деревянным крестом, с небольшим портретом по центру, с креста на них задумчиво взирал Андрюха Акулов. Фотограф поймам тот момент, когда друг о чем-то думал, переживал, может, раскаивался. Никто об этом уже никогда не узнает, им оставалось лишь гадать.
Натаха достала из сумочки пачку сигарет «Кэмел», не спеша ее распечатала.
— Куришь? — спросил Кольцов.
— Да нет, купила по случаю, — ответила Натаха, положив распечатанную пачку на могилу. Только сейчас он вспомнил: «Кэмел» — любимый Андрюхой сорт сигарет.
В октябре темнеет быстро. Вроде еще не вечер, а сумерки опустились на город, зажглись фонари. Они сидели на скамейке в Серебряном Бору, разложив на газете нехитрую снедь: грубо нарезанная «Любительская» колбаса, «Бородинский» хлеб, копченая скумбрии, пол-литровая банка маринованных огурцов и легендарный плавленый сырок «Дружба». Все как в старые добрые застойные времена. Только водку Глеб разлил не в тяжелые стаканы, а в невесомые пластиковые стаканчики.
— Ну, — произнес он, и, не сговариваясь, они с Натахой посмотрели на стоящий в центре импровизированного стола третий стакан, наполненный до краев и прикрытый кусочком хлеба.
— Пусть земля ему будет пухом, — глухо проговорила Натаха.
Кольцов не знал, что надо говорить в подобных ситуациях, поэтому буркнул:
— Аминь.
Выпили не чокаясь, одним глотком, как горькую микстуру. Наташа сморщилась и потянулась к банке, ухватив небольшой дугообразный огурчик, с наслаждением откусила кусочек. Похрустев огурцом, наконец спросила:
— Ну, рассказывай, что все-таки произошло? Я за эти месяцы чуть с ума не сошла от неизвестности.
— Тогда говорить было нечего. А сейчас могу поведать страшную сказку на ночь. — Он снова наполнил стаканчики водкой.
— Я само внимание. Рассказывай.
Короткого рассказа не получилось. Глеб говорил долго, пересказывая своей секретарше материалы уголовного дела и добавляя к ним свои комментарии. Через час, когда уже совсем стемнело, он закончил словами:
— Но все обошлось. Ты выжила, я уцелел, жизнь прекрасна.
— А остальные.?
— Донцов получил «строгача» за несанкционированное расследование киднепинга. Христофоров, поспевший к шапочному разбору, стал героем дня, получил благодарность и представление на внеочередное повышение в звании. Антон Семенович Кифан умер от обширного инфаркта в тюремной больнице. Его вдова Мария с сыном выехали на ПМЖ в Австралию. Бывший прокурор Олейников по случайности попал в общую камеру, так же случайно споткнулся и упал головой в парашу, там и захлебнулся. Наш общий знакомый Денис, как я ему и предрекал, стал популярной порнозвездой Дусей. Но долго такой жизни он не выдержал, однажды ночью перегрыз себе вены на руках и до утра истек кровью. Кстати, последние новости поведал мой новый влиятельный друг Гидеван Натанович, ему было приятно об этом рассказывать, давая тем самым понять, что Синдикат жестоко карает виновных. Дело о крупной контрабанде драгоценных камней в Швейцарию закрыто, нашему МИДу удалось замять столь неприятный инцидент. Хотя кое-кем пришлось пожертвовать: Вениамин Аркадьевич Бочкин лишился своего поста со стандартной формулировкой: «в связи с переходом на другую работу».
— В общем, как на кладбище, — не к месту хихикнула Натаха, протягивая Глебу опустевший стаканчик. — Все умерли.
ebooksa