— Возможно, что… — Мартынов прищурил глаз. — Правда, денег тут лежало не так уж много.
— Да, конечно, грабитель принял его за какого-то калымщика. Представляю разочарование.
Мартынов покусал губы.
— Поедем в больницу, — решил он…
Но к деду их не пустили — ни взрослых, ни Славку. «Пока нельзя, — сказала врач. — Состояние больного крайне тяжелое».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Юрий Александрович Щербак жил на окраине города. Домик его, ладный и чистый, можно узнать сразу — по обилию зелени и цветов. Две страсти были у Юрия Александровича: книги и цветы. Невысокий и худощавый, временами задавленный тяжелым чахоточным кашлем, Щербак все дни проводил возле цветочных клумб, вынянчивая каждый росток.
К нему-то с утра и направился Мартынов.
Окраинные улицы и проулки дольше, чем центр города, хранили росистую свежесть. Людей меньше, тишина, за оградами позвякивают цепи, — тут собаки почти в каждом дворе.
Мартынов остановился, открыл калитку, вошел. Встретил его сам хозяин, одетый в старую парусиновую куртку. В руках он держал лейку, из дырочек еще капала вода. Поставив лейку на землю и близоруко сощурившись, Щербак смотрел на вошедшего. Узнал. Улыбнулся и пригладил руками сильно поредевшие волосы:
— Мое почтение, заходите!
И думал в это время: «Ого! Сама ЧК, неспроста это…»
Мартынов тряс руку хозяина, вглядывался в его лицо: «Стареет, сдает понемногу, что ж, годы…»
Сперва надо походить по саду, посмотреть цветы — без этого разговор начинать нельзя: хозяин обидится. К тому же Мартынов и сам любил природу — лес, цветы. Согнувшись над клумбой, он как бы разговаривал с каждой травинкой, уже не думая о том, чтобы потрафить хозяину: просто приятно. И Щербак это понял, оценил. Но дело есть дело, и он первый напомнил:
— Ну-с, Петрович, чем могу служить?
Мартынов распрямился, взглянул в глаза собеседника. Он уважал Щербака, ценил его честность и неподкупность. Среди сыщиков старой охранки таких людей было немного.
Около тридцати лет боролся Щербак с уголовниками. Его боялись жулики Кишинева и бандиты Херсона. В Одессе Юрий Александрович посмел наступить на хвост предводителю налетчиков Винницкому (больше известному по кличке Мишки Япончика). Украинец, отлично владевший молдавским, еврейским, греческим языками, сыщик не раз проникал в бандитские логова юга России, его боялись отпетые головорезы.
А вот своему полицейскому начальству, нередко подкупленному уголовниками, Щербак угодить не мог, да и не очень-то пытался. В результате был отстранен от службы.
Впрочем, он не особенно горевал об этом: вскоре жизнь повернулась так, что «отстраненной» оказалась сама полиция.
Конечно, Юрий Александрович являлся сыщиком старой школы, от революции был он, по сути, далек, но его честность и опыт уже помогли однажды работникам местной Чрезвычайной комиссии при расследовании одного весьма запутанного дела.