– …пять эскудо! Я это, Костанса Валенсийка…
– …мой эскудеро, Ваше Высочество! И ручаюсь вам, что сей юноша благородный…
О ком это Дон Саладо королеву просит, за кого заступается? Не за меня же? Со мною ведь ничего не случилось, не могло случиться…
– Поднимите ему голову!
Чужие потные руки коснулись лица…Очнулся.
Очнулся, головой дернул, пальцы чьи-то стряхивая, вдохнул конский пот – горячий, терпкий.
– Ты ли Игнасио Гевара, прозываемый также Астурийцем?
Сеньор коррехидор брови нахмурил. Брови нахмурил, с седла свесился. И другие тут же – обступили, разглядывают.
…И Валенсийка рядом – за круп конский спряталась.
Вот и пришел час твой, пикаро! Танцевали под веревкой, станцуем в петельке.
Как и обещано было.
– Я и есть, ваша милость! Игнасио Гевара, стало быть…И смех – ее смех, чернокосой.
И она дождалась!
– Однако же, сеньоры, смею еще раз настоятельно заметить…
Даже усмехнулся я, рыцарем моим любуясь. Бедный Дон Саладо! Не пропасть бы ему без верного эскудеро!
– …Ручаюсь я за юношу этого, немало славных подвигов свершившего!…
Дернул сеньор коррехидор бровью, к старшему альгвазилу повернулся. А у меня только и мысли, что об идальго моем калечном. О нем – и о цыганке, Костансе проклятой. Вот ведь, пожалел дрянь эту, не полоснул дагой по горлу…
А коррехидор рот уже открывает – приказ отдать. То ли в Касу раба божьего (знакомое место!), то ли сразу – на помост.
Открылся рот – и закрылся тут же. Обернулся сеньор коррехидор…
Изабелла! Даже не заметил, как подъехала, как в седле наклонилась.