Я решил сыграть на его самолюбии.
— А если кто-то из твоих гостей спросит тебя про Марвинов? Что ты ему скажешь?
— Скажу, что этот род прекратился, кажется, в тысяча семьсот четырнадцатом году. Так мне сказал прежний владелец. И еще я узнал: здесь десятилетиями никто не жил. По-моему, лет сорок. Усадьба разрушалась и, наверное, разрушилась бы вконец, если бы я ее не купил. Ты лучше спроси у миссис Бэтти. Она всю жизнь прожила здесь.
Желая сделать мне приятное и, вне всякого сомнения, гордясь своим новым владением, Уоррингтон позвал домоправительницу и переадресовал ей мои вопросы о Марвинах. Увы, ее знания оказались весьма скудными. Из рассказа миссис Бэтти я узнал, что Марвины вели отнюдь не добродетельную жизнь. Их богатство, скорее всего, было нажито бесчестным путем, и род оборвался внезапно. Когда я спросил миссис Бэтти о причинах, она лишь пожала плечами. В соседней деревне, где она выросла, с тех пор сменилось несколько поколений.
Когда экономка ушла, Уоррингтон с видимым облегчением вновь заговорил о делах ближайшего будущего, волновавшего его несравненно сильнее, чем отдаленное прошлое. Впрочем, это было вполне простительно — ведь всего в каких-то пяти милях от аббатства Марвин находился Сент-Фарамонд, усадьба сэра Уильяма Босанкета.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил вечером Уоррингтон и от избытка чувств даже хлопнул меня по плечу. — Ты видел Марион. Теперь ты видишь это поместье. Ну разве я не счастливчик? Черт побери, Хейвуд, я не из набожных людей, но мне хочется поблагодарить Бога! Я не грешник, но и не святой. Как видишь, Господь вознаграждает не только благочестивых. Иногда мне кажется, что наследство свалилось на меня незаслуженно. Однако я тут же гоню эту мысль. Ведь я не прокутил деньги, а употребил их разумно и с пользой. Для Марион мои деньги мало что значат, зато они важны для ее отца. Сомневаюсь, что без всего этого он бы дал согласие на наш брак… Да, дружище. Дом. Деньги. Новая жизнь. Знаешь, иногда мне кажется — я не заслужил все это. Где-то внутри я даже стыжусь себя. Ты знаешь, я не лукавлю, а моя жизнь тебе хорошо известна.
Дрожащими пальцами он схватил бокал вина и залпом выпил.
Уоррингтон действительно был, как говорят, неплохим парнем. Возможно, чересчур эмоциональным. Но его эмоции не были разрушительными. Я вполне понимал его нынешнее состояние: он ошалел от счастья и не мог совладать с распиравшими его чувствами.
Мы засиделись допоздна. Уоррингтон строил планы на будущее, рассказывал о Марион и ее отце. Несколько раз он вскакивал со стула и принимался трясти мне руку.
Через какое-то время поток его красноречия иссяк. Мы встали, чтобы идти спать. У лестницы Уоррингтон задержал меня.
— Это последний из моих холостяцких дней, — с улыбкой возвестил он. — Полуночные бдения, выпивка — все в прошлом. Сам убедишься. Спокойной ночи. Думаю, ты найдешь свою комнату. Спи, сколько душе угодно. А я, конечно же, встану рано.
Я глядел ему вслед, и вдруг меня пронзило странное ощущение. Уоррингтон, идущий по темному коридору со свечкой в руках, показался мне призраком. Я прогнал дурацкую мысль, объяснив это избытком выпитого вина и разыгравшимся воображением. Когда мой приятель обоснуется здесь с молодой женой, коридоры будут освещаться, а пока… Толстые ковры давно поглотили звук шагов Уоррингтона, а крошечный огонек мелькал и мелькал во тьме.
В отведенной мне комнате имелся балкончик. Ночь была теплой. Слишком возбужденный, чтобы лечь спать немедленно, я полчаса провел на этом балкончике, дыша приятным свежим воздухом. Я пребывал в сентиментальном настроении и вспоминал наш недавний разговор. Затем я вернулся в мрачноватую квадратную комнату, разделся, лег и задул свечу. Волнение мое постепенно улеглось, я заснул и проспал достаточно долго.
С Уоррингтоном мы встретились за завтраком. Он действительно встал раньше меня.
— Разве можно так бессовестно спать? — с улыбкой спросил он. — Я целых полчаса барабанил тебе в дверь, и никакого результата.
Я извинился, сославшись на свежий деревенский воздух и на то, что не сразу смог заснуть.
— Представь себе, я тоже, — признался он. — Мы с тобой вчера слишком засиделись. Думаю, здесь эти городские привычки быстро пройдут… Так, и чем же нас решила попотчевать миссис Бэтти?
Он поднял салфетку.
— Боже! Ты когда-нибудь видел такую гигантскую яичницу с беконом? Можно целый полк накормить. — Уоррингтон нахмурился и с раздражением бросил: — Неужели у миссис Бэтти не хватило фантазии приготовить что-то еще?
Признаюсь, раньше я почти не видел своего приятеля в дурном настроении. Странно, что его расстроил такой пустяк, как однообразие завтрака. Но Уоррингтон привык к жизни лондонских клубов — возможно, этим и объяснялся всплеск его недовольства.
ebooksa