— Нечего, кроме того, чтобы спросить у вас еще раз, твердо ли вы уверены, что я исполняю свой долг?
— Самый лучший судья — наша собственная совесть. Спросите ее. Мне же остается только сожалеть о том, что не удалось оказать вам услугу. Прощайте.
— Я вас еще увижу, доктор?
— На своей свадьбе. Если только вы не забудете известить меня о ней.
— Неужели вы думаете, что я могу так поступить, любезный доктор? О, вы, должно быть, очень плохо меня знаете, если говорите такие вещи.
Доктор Серван взглянул на Генриха, горько улыбнулся и удалился, сказав в последний раз «прощайте». Юноша, казалось, догадался о каком-то другом смысле, заключавшемся в этом «прощайте», и был готов уже вернуть доктора, но потом раздумал и опустился на постель. В соседней комнате доктор встретил родителей Генриха, которые, приблизившись к нему, спросили:
— Что с ним?
— Ничего.
— Покорился ли он своей участи?
— Совершенно.
— Могу ли я знать, что вы говорили ему?
— Я предлагал ему воскресить Магдалину.
— И что же?.. — спросил отец.
— Он отказался.
— Ты видишь, — сказал отец своей жене, — он любил не так сильно, как мы думали.
XV
Нет нужды говорить, какие мысли занимали доктора, когда он вышел от Генриха, — читатель сам может догадаться. Скажем только, что Серван вернулся домой очень озабоченным. Ивариус встретил доктора вопросом:
— Что вам ответил Генрих?
— Что он женится.
Они оба с усмешкой переглянулись.