— Хорошо сохранилась, — подыграл я.
— Принимаю молодильные ванны, — сообщила она тоном строжайшей секретности. — Волшебную воду доставляют из Египта. Она помогает мне сохранить молодость, красоту и девственность навеки. — Гостья кокетливо вздернула бровь. — Хотя последнее не обязательно хранить вечно. Идеальный мужчина в идеальном месте в идеальное время…
— Осторожно, — предостерег я. — Такие игры до добра не доведут. Откуда ты знаешь, вдруг я извращенец похуже того старикашки?
— Нет, ты не такой. Извращенцы не смотрят мюзиклы.
Я не стал развивать тему. Когда-нибудь она сама поймет, что внешность бывает обманчива.
— Может, тогда поиграем в другие игры? Какие ты знаешь? — спросила она.
— Шахматы?
He припомню, чтобы я когда-нибудь играл, но при слове «шахматы» перед глазами возникла сцена, где я расположился с клетчатой доской у жаркого огня, а
— Шахматы! Фу-у! Нет, спасибо. — Кончита брезгливо зажала пальчиками нос, показывая, что это предложение ее не вдохновляет, и мысленная картинка пропала. — Шахматы — это фу! Лучше в «змеи и лестницы» или в «твистер» — что-нибудь веселое. У тебя они есть?
— Нет, но имеется колода карт. Можно поиграть в «дурака».
— Да! — Она в восторге захлопала руками в перчатках. — В «дурака» я классно играю. Я просто чемпионка!
И не соврала. В первых раундах я ей поддался, как принято у взрослых, садящихся играть с детьми, но когда решил, что надо уже отыгрываться, — не смог. Она все просчитывала на раз, обладая к тому же зорким глазом и молниеносной реакцией.
— Ску-учно! — Она подавила зевок, выиграв не помню какой по счету раунд. — Ты безнадежен. Еще какие-нибудь игры знаешь?
— Покер?
— Нет, в покер я не умею. Раньше умела, но там так все серьезно, а Ферди злился, когда я выигрывала и забирала у него деньги. Тогда я решила больше не играть и заставила себя разучиться. Я, правда, умею играть в стрип-покер… но это будет нечестно. Я в нем профи, поэтому не проиграю, а раздевать тебя догола в твоем же номере, разбить на твоем же поле — это будет унизительно.
— И потом, — заметил я, — у тебя фора, так тоже нечестно.
— Какая фора?
— Сто одежек, как у капусты. Чего ты так кутаешься? Мерзнешь? Боишься заразы? Или…
Я осекся. С ее лица пропала улыбка, и весь гонор куда-то улетучился. Девочка превратилась в испуганного воробышка, готового отскочить и улететь в любую секунду Я нечаянно царапнул по самому больному. Какое-то время она молчала, прикидывая, остаться или сбежать, но в конце концов дрожащим от слез голоском спросила:
— Капак, тебе можно доверять?