Он захлопнул крышку и повернулся к ним — уже изменившийся. Настоящий.
Кивнул на шарик:
— Береги своего брата… Если по-другому не вышло, что ещё остаётся, верно? Он-то не виноват, обычай есть обычай. — Незнакомец едва заметно скривился — словно нечаянно раздавил клопа. Только сейчас Сашка заметил тонкий шрам, сползавший от виска к уху и терявшийся где-то в седых прядях. — Не хотел бы я умереть на вашей земле.
Он сказал это, глядя в глаза Насте. Сашка, впрочем, не сомневался, что обращается незнакомец к нему.
Кивнув на прощание, человек в синем плаще развернулся и зашагал прочь. Они смотрели ему вслед до тех пор, пока не скрылся за углом.
Так было проще, чем друг на друга.
— Ну, — сказал Сашка наконец, — вот… Пойдём, проведу тебя. Не против?
Настя покачала головой:
— Не против.
— Только мне ещё надо портфель забрать. И дедов шар.
Они никуда не делись, так и висели на ветке, где он их оставил. Дотянулся не с первого раза, даже удивился, что сумел поцепить их так высоко.
— Тебе куда? На триста двадцатую? Тогда, наверное, лучше через дыру, так быстрей. — Они зашагали по дорожке к заднему двору. Здесь на углу в школьном заборе был лаз, старый как мир. Раз в несколько лет дыру заколачивали досками… максимум на неделю. Потом доски куда-то исчезали, и порядок во вселенной восстанавливался.
Помимо того, что отсюда действительно было ближе к Настиной маршрутке, у Сашки имелась по крайней мере ещё одна причина выбрать этот путь.
Его вряд ли знал незнакомец в синем плаще.
Шли неспеша, со стороны, наверное, смотрелись смешно: оба с портфелями и с шариками. «Жених и невеста…», — подумал он и покраснел.
Начал накрапывать дождик.
— А что… твой дед тебе что-нибудь говорит?
Сашка покачал головой:
— Молчит. Но я, если честно, и сам с ним не очень разговариваю. А твой брат?..
— Он тоже молчит. Только плачет. Ему страшно, он ведь ещё маленький. Не понимает, что случилось.