— Не знаю. Будешь мне писать?
— Конечно! Может, отпрошусь у своих и приеду, когда вернёмся.
— Это было бы здорово. Но… хотя бы пиши, ладно?
Сашка кивнул.
Старик на лавочке вытащил из кармана горбушку чёрного и теперь крошил дрожащими пальцами, прямо себе под ноги. Над ним метались воробьи, аж верещали от предвкушения.
— В конце концов, — сказала Настя, — это ведь не навсегда, правда?
— Конечно, не навсегда.
Он посмотрел на небо, затянутое паутиной проводов-душеловов. Там, снаружи, плыл серебристый самолётик. Наверное, в далёкие и солнечные страны, туда, где всегда мир и любовь, и все счастливы. В детство.
Часть четвёртая
Весь вечер Сашка не выходил из комнаты. Проинспектировал все книжные полки, многочисленные свои банки из-под кофе и чая, коробки; вытряхнул на пол содержимое всех ящиков стола.
Без толку.
Он прикидывал, как бы половчее спросить у родителей, может, они где видели, — не выдавая при этом, собственно, предмета поисков. Но это было бы глупо, глупо и подозрительно.
— Уборку затеял? — спросила мама, заглядывая, чтобы позвать его к столу. — Давно пора.
Сашка кивнул, безнадёжно ковыряясь в очередной коробке.
— Сына, а ты ночью не слышал — кто-то музыку включал? То ли во дворе, то ли этажом выше.
— Не. Громко?
— Да чуть слышно. Но знаешь, такая… мелодия всё время повторяется, очень бодрая, навязчивая. Заснуть невозможно.
— И часто? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал так же безразлично.
— Да уже около недели, не меньше.
— Я, если замечу, скажу. Наверное, соседи радио на ночь не выключают.