Финн проводит рукой по щетине на подбородке.
— Я… да. Но это не было неуважением. Я надеюсь, что вы не чувствуете себя скомпрометированной. Ваша репутация в любом случае не пострадает.
— Моя репутация? — Я подлетаю к нему и обеими руками толкаю его в грудь. Он отлетает к перилам. — Я не какая-нибудь безвольная медуза. Я тоже там была! И я тоже тебя целовала! Так что половина вины на мне!
Он хватает меня за запястья.
— Кейт, — говорит он, и я радуюсь тому, что он перестал наконец по-идиотски величать меня «мисс Кэхилл», — я прошу прощения, если обидел тебя, но не могу понять, чем именно. Что в моем поведении тебя задело?
Я помню его жадные, голодные руки и тяжесть прижавшегося ко мне тела.
— Твои извинения за поцелуй! Слова про минутное умопомрачение! Потому что я уверена, тебе понравилось!
Его хватка ослабевает.
— Ты хочешь, чтобы я сказал… что мне понравилось?
— Ну, во всяком случае, это лучше, чем извинения, — огрызаюсь я. — Как ты думаешь, что я должна была почувствовать?
Он щурится на меня:
— Не имею ни малейшего понятия.
Мой гнев испаряется. Я хочу отойти в сторону, но Финн по-прежнему крепко меня держит.
— Унижение — вот что. Я бегу за тобой, как умалишенная, чтобы объяснить, что произошло между мной и Полом — вовсе не то, о чем ты подумал, я не согласилась за него выйти, — а ты тут изображаешь, будто наш с тобой поцелуй это что-то ужасное…
Финн прикрывает мне рот ладонью.
— МакЛеод сделал тебе предложение, и ты ему отказала?
Я киваю, снова испытав внезапный мучительный приступ беспокойства.
— Я сказала ему, что мне нужно время подумать.
Финн отступает и очень затейливо ругается, а я, кусая нижнюю губу, остаюсь стоять на прежнем месте.
— Кейт, мне очень жаль, — голос Финна теперь звучит низко, бархатно. — Мне понравилось с тобой целоваться.