Я столбенею.
— Понравилось?
Пространство между нами наполняется какой-то энергией. Финн улыбается неуверенной улыбкой, и я поражаюсь, что могла когда-то не замечать его красоты.
— Очень.
— Но ты же сказал, минутное умопомрачение. — Мне нужно знать точно.
— Я просто тебя не понял. Ты сбежала из нашей лавки, словно за тобой гнались адские гончие, — сказал он.
Потому что я не была уверена, что он все помнит. Мое счастливое настроение поколебалось. Что же он теперь обо мне думает?
— Там была твоя матушка. И Братья наблюдают за вашей лавкой.
Взгляд его шоколадных глаз устремился на меня.
— Но ты до сих пор меня избегаешь. Даже почти не выходишь в сад.
— Ты и сам не заходишь. — Во мне набухает обида. — Ты был тут, в саду, и ни разу не зашел в дом. Ты даже не поздоровался со мной в церкви.
Финн трясет головой.
— Кажется, произошло недоразумение. После службы я увидел тебя с МакЛеодом и подумал… ну я и дубина! Надеюсь, я могу взять на себя ответственность хотя бы за это?
Мои губы дергаются.
— За дубину — пожалуйста. В полной мере.
— Спасибо. Ну а теперь, когда все выяснилось, — ты не чувствуешь себя скомпрометированной?
Братья учат нас, что похоть и безнравственность идут рука об руку, а отсутствие скромности — страшный порок для женщины. Женщины созданы для благонравия и подчинения, а не для того, чтобы наслаждаться поцелуями.
Но я чувствую, что это неправильно. Наоборот, позволяя Финну целовать меня и целуя его в ответ, я чувствовала
— Нет, — медленно говорю я, поднимая на него глаза. — Я вовсе не чувствую себя скомпрометированной.
Финн лишь смотрит на меня, но что это за взгляд! Он щекочет мою кожу, как прикосновение.