— Не помню! — заявил я.
— Вот, блин, — всплеснул руками Слава, — здесь помню, здесь не помню, джентльмен удачи хренов!
— Ну что я могу поделать, — пожал я плечами.
— Типичная амнезия, — поделился госпитальным опытом подельничек. — Точняк, чем-то тебя обработали.
— Дальше-то что было? — спросил я, терзаемый нехорошим предчувствием. — Что за история с испанцами?
— Ты у них драгоценности отобрал, — ошарашил Слава со свойственным ему простодушием. — Мы с тобой устроили налет на их контору. Мегиддельяр тебе все сам отдал, из сейфа вынул, а ты все выставлялся крутым и сразу же браслет на руку надел.
— Так, — уронил я и постарался сосредоточиться. Славе я верил и не верил одновременно. С одной стороны, я не знал, произошло ли сказанное на самом деле, а с другой стороны — ну не мог я совершить такую чудовищную глупость! — Дальше что было?
— Дальше, — Слава поскреб щетину, — дальше ты совсем охуел, стал круче тучи и начал грузить про какого-то вождя, а на другой день мы к твоему стукачу поехали. Ты ему дал волыну почистить, чтобы на ней пальчики остались.
— А потом?
— Че потом? Забрали и уехали. Ствол ты в пакет положил, чтобы следы сохранились, все по науке.
— И что мы сделали с Лешей дальше? — завернул я кореша на прежнюю тему, чтобы он продолжал. Приключения, которыми одаряла меня жизнь, становились все интереснее.
— Я почем знаю? — пожал он плечами. — Два дня тебя не было, вчера тебе звонил, но не застал, а сегодня с утра ты сам брякнул, назначил встречу у тебя дома и не приехал. Я ждал-ждал, потом Марине позвонил, вдруг ты че, как там… задержался. Да, в самом деле, — он кивнул на Маринку, — дома спишь, принесли тебя какие-то мужики.
— Ты плохо выглядел с утра, — вмешалась Марина. — Мама звонила, беспокоилась, что ты заболел. Прошлую ночь ты у себя дома провел и ее не отпустил.
Вот, значит, прибавился еще один свидетель
— Ладненько, уважаемые дамы и господа, — резюмировал я, — давайте вспоминать, кто из вас при каких обстоятельствах меня видел и о чем со мной говорил.
Совместными усилиями мы частично восстановили события минувшей недели в правильном хронологическом порядке. За точку отсчета был избран последний момент, который я помнил, — как мы вскрывали ящики у реки. Дальше начинался полный провал, во время которого я успел немало чего натворить.
Вернувшись в Питер, мы поделили добычу, затем Слава с Ксенией убыли домой, а я, выгрузив походное снаряжение, надолго заперся в ванной. Чем я там занимался, Марина сказать не могла, сама она в это время возилась с золотишком. В тот вечер я, по ее утверждению, ничем особым не занимался, разговаривал с кем-то по телефону, потом пошел спать. События следующего дня остались полной загадкой, поскольку я уехал куда-то, забрав все рыжье, и вернулся достаточно поздно, зато день третий был наполнен самыми абсурдными поступками. Начал я с того, что рассказал Славе, как нас использовали втемную испанцы, и уболтал наехать на «Аламос». Застращав бедного Мегиддельяра, мы вернули раритеты, причем браслет я сразу же с гордостью нацепил на руку, на которой уже был перстень шейха аль-джебеля, найденный в микроавтобусе хашишинов. На обратном пути я объявил, что предметы являются для меня не самоцелью, а средством, предназначение которого я не потрудился объяснить. Дома я почему-то здорово напугал Маринку, как она выразилась, «внешним обликом», и долго торчал в спальне, сжимая в руках кинжал ас-Сабаха и бормоча под нос. На другой день я заявился к Ксении домой без предварительного звонка, что было совсем для меня не свойственно, долго угрожал Славе коварными интригами против нас и вообще вел себя как сумасшедший царек. Цель заклинаний сводилась к тому, что надо немедленно обезопасить себя от «слива» обэповским структурам информации, касающейся моего ТТ. Мы смотались к Есикову, удачно отловив его на выходе, и заставили почистить волыну, после чего Слава отвез меня к Маринке и больше не видел. Два дня я безвылазно сидел дома, а вчера умотал куда-то на «Ниве» и вечером бегал встречать маму, уговорив ее не ходить ночевать на старую квартиру. Сегодня утром я заявился в совершенно жутком состоянии, без повода вспылил и обидел Марину, позавтракал и ушел, но через пять минут меня принесли два молодых человека, внешность которых Марина с перепугу не запомнила. Судя по всему, я тяжело заболел.
Неприятно осознавать, но на фоне всего происшедшего выглядел я действительно бледно. О моем «внешнем облике» и говорить нечего: всклокоченные волосы и горящие глаза, которые я увидел в зеркале, даже самого беспристрастного наблюдателя навели бы на мысль о душевном недуге. Впрочем, глаза горели от титанического напряжения памяти — куда я спрятал вторую часть золота, было непонятно. А благородного металла в последней партии оказалось ой-ей-ей сколько, чуть ли не на миллион. Долларов, разумеется. Слава назвал мне вес своей половины, отчего мне вмиг поплохело. Куда я мог деть такую прорву — ума не приложу, но явно не в одну ночку. Профессиональные навыки должны были сказаться в любом состоянии, я уверен, тайников было два или три. О тех, которые я заложил в первый заход, я помнил хорошо, и не мешало бы их навестить, вдруг я туда довложил, но надежды на это было мало — вряд ли я стал бы рисковать, увеличивая и без того большой объем. Нет, мне свойственно делать много мелких хранилищ — уж это я знал наверняка.
Я тяжко вздохнул. Вот так и становятся кладообразователями! «Обретенное же сокровище, ископав яму глубоку и тамо влож, и засыпа, еже от дней тех и доныне никто не севесть идеже сокровенно есть». Лет через двести потомки будут гадать, зачем понадобилось прятать так много золота и что случилось с его бывшим владельцем. Романтические версии начнут выстраивать — не иначе как разбойник с большой дороги, которого власти справедливым судом порешили. Только никому не придет в голову, что я самым тривиальным образом о них забыл.
Слава меня не утешал, да и Маринка помалкивала. В конце концов, той, первой, добычи нам хватило бы на долгую жизнь в достатке, однако мне было обидно, даже невозможно вообразить как! Я мучился, ломая голову, но ничего нового придумать не смог: память о прошедшей неделе как ножом отрезало. Единственное, что я понимал совершенно точно, — глупостей, допущенных в отношении Есикова и испанцев, мне не простят.
ebooksa