Пожиратели гашиша

— Так бы тебя и съел, — с жаром произнес Борз, но Ксения расценила его признание по-своему. Она гортанно рассмеялась и обвила его ногами.

Потом долго лежали молча, глядя в потолок. Наконец Ксения вновь заговорила. Ей надо было многое еще рассказать, чтобы как можно крепче привязать его к себе. Она не хотела и боялась расставания и решилась использовать главный козырь.

Нет никого целомудреннее только что трахнувшегося мужчины, поэтому Тахоев сумел сохранить на лице выражение невинности и безмятежности, хотя внутренне он жадно потирал руки и жадно скалился.

Речь шла о золоте. Его было много.

Тахоев весь превратился в слух.

11

— Мамочка-мама, прости, дорогая, что сына-придурка на свет родила, — воскликнул я, обхватив в отчаянии свою бестолковую голову.

Положение было аховое. Разговор с мамой только добавил тумана в историю моей крайне загадочной деятельности. Каким-то непонятным образом за минувшую неделю я ухитрился перессориться со всеми своими знакомыми разом. На лестничной площадке старой квартиры обнаружили пять трупов, а голубой «фольксваген-пассат», который я увидел у парадного, когда заезжал к маме, подсказал, чьи это были трупы. Настойчивость, с которой я удерживал маму у себя дома, наводила на мысль, что я имею к бойне какое-то отношение, но какое именно, узнать не представлялось возможным. Неужели я опять пустил в ход свой и без того уже «мокрый» ТТ? Сколько же я на эту «дуру» навесил! И главное, куда я ее дел?! Обшарив свою, Маринкину и мамину квартиры, перетряхнув «Ниву», я так и не добился положительного ответа. Черт знает, может быть, просто на улицу выкинул — ведь башня съехала напрочь — или опять Леше отвез? Но Есикову было не дозвониться, а когда приехал к нему, обнаружил опечатанную милицией дверь. Этого еще не хватало, неужели я и его грохнул? Слава, который ездил теперь все время со мной, не отпуская одного ни на шаг (вдруг опять планка ненароком соскочит), допустил такую возможность. Час от часу не легче.

Сотовый телефон тоже исчез. На всякий случай я связался с Марковым и неожиданно нарвался на грубость: мол, за «Бенефон» спасибо, а более нам разговаривать не о чем. Попытка пролить свет на содержание нашей предыдущей беседы успехом не увенчалась — Борис Глебович просто повесил трубку. Вот те на! В офис «Аламоса» я даже звонить не стал.

Подводя итог нашей бурной деятельности, можно было с уверенностью сказать, что я прочно встал на свой смертный путь. Такие фокусы, что были сотворены с испанцами, в современном деловом мире, увы, не прощаются, поэтому наказан я буду строго и, по всей вероятности, скоро. Слава был того же мнения и посоветовал притыриться куда подальше, авось со временем все уляжется. Я же вовсе не был таким оптимистом и предпочел поиски иного варианта решения проблемы. Конфликт с Алькантарой надо было гасить, причем гасить срочно, пока они сами меня не нашли и не потребовали какую-нибудь неустойку или компенсацию расходов за розыск, до кучи. Я был даже согласен вернуть им двести тысяч за украденные раритеты, но сомневался, что этим все ограничится: золото хашишинов, наводку на которое мы получили со Славой бесплатно, было вознаграждением за риск, связанный с добычей последнего предмета из комплекта символов власти, а теперь этот вопрос мог быть рассмотрен совсем под иным углом. Словом, куда ни кинь, всюду рисовался печальный финал.

— Повинную голову меч не сечет, — спросил я, — как ты думаешь, Слава?

— Еще как сечет, — осклабился кент. — Задумал чего?

— Не вижу иного выхода, — заключил я, объясняя свое понимание сложившегося положения. — Лучше взять инициативу в свои руки. Тебя, впрочем, не неволю — ты человек семейный…

— Обижаешь, — поморщился Слава. — Ты, Ильюха, совсем, видать, долбанулся, — он выразительно покрутил пальцем у виска.

— Все может быть, — обрадовался я. — Тогда поехали.

«Волга» быстро домчала нас на Миллионную улицу. У офиса свободного места не оказалось, и мы припарковались метрах в десяти от него. Закрыли машину и пошли сдаваться на милость победителя. Сдаваться, однако, было преувеличением, мы шли договариваться. По-мирному. На тот случай, если по-мирному не получится, Слава имел при себе «кольт» — аргумент достаточно весомый в любом споре. Вообще-то корефан таскал его на случай непредвиденных осложнений с хашишинами, которых вполне можно было встретить на улицах — в этом плане Петербург город маленький. В отличие от незабвенного Гоши Маркова, Слава иллюзий относительно ритуального оружия не питал и настроение для переговоров имел самое боевое. Впрочем, испанцы ему ничего плохого не делали, и я надеялся, что без повода палить он не станет.

Дверь «Аламоса» открылась перед самым носом. Хенаро Гарсия широким жестом швейцара выпускал заместителя управляющего, который не успел затормозить и ткнулся лбом прямо в грудь Славе.

— Добрый день, — улыбнулся я.

Оба сеньора оторопели. Затем Эррара что-то быстро сказал, и Гарсия, вмиг посерьезнев, ткнул руку куда-то за спину, задирая пиджак. Вероятно, хотел достать калькулятор для окончательных расчетов с клиентами фирмы, но я постарался не создавать взрывоопасных ситуаций.

— Мы к господину де Мегиддельяру, — затараторил я, оттесняя Славу, который тоже запустил лапу под куртку, — у нас к нему срочное и неотложное дело.