Я приподнялся и сел на край, вяло пожал протянутую лапу.
— Ну, рассказывай, что с тобой приключилось?
— Не помню. — Я действительно не помнил, и это раздражало. — Кажется, стало плохо на улице. Люди домой привели.
— То есть вообще ничего?
Я покачал головой.
— Здорово! — Слава переглянулся с Маринкой. — Похоже, что тебя каким-то психотропом долбанули, может, из баллончика нервно-паралитическим газом опрыскали.
— Зачем? — не понял я.
— Шваркнули тебя, — растолковал Слава, указывая почему-то мне на руки. — Браслет сняли, перстень. Где они?
Я недоуменно посмотрел на свои грабли. Что-то друг путает. Украшения я из принципа не носил и чего-либо на этот счет даже отдаленно не припоминал.
— Какой браслет? — удивился я.
— Ну, этот… царский твой. Мы его у испанцев вместе с кинжалом забрали.
Снова пришла моя очередь изумляться.
— У кого забрали?!
— У испанцев, — вскинул брови Слава. — У этого, Мегиддельяра твоего.
«Это он о предметах Хасана ас-Сабаха, — похолодел я. — С другими кинжалами и браслетами, кроме тех, что продали Алькантаре, нам иметь дела не доводилось. Но как они попали ко мне?»
— Я что-то не понял… — начал я, но Слава перебил:
— То есть как не понял?! Как груз из реки вытаскивали, помнишь?
— Да, конечно, — обрадовался я. — Мы оттуда все рыжье извлекли, ты еще бомбу смастерил и автобус раскурочил.
— Агха, — с облегчением вздохнул Слава. — Хоть что-то. Валяй, дальше вспоминай. Приехали мы в Питер, поделили, ну?
Я с напряжением потер лоб. Как мы извлекали ящики из затопленного микроавтобуса, я припоминал, вкус глины во рту забыть было невозможно, а дальше все покрывалось туманной дымкой. Последнее, что мне удалось воскресить, была сцена с открыванием контейнеров, а потом был провал. «Доктор, у меня провалы в памяти. — И давно они у вас? — Кто? — Провалы. — Какие провалы?!»