Пожиратели гашиша

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да тут все есть, — успокоил я друга. — Память, видно, слабая.

— Ну тогда и базарить нечего. — Слава поднял тряпку, ткнул в рот пленнику, тот сжал зубы. — Открой пастину, сука! — Последовал удар в подбородок, и хачик сдался. — Ты у меня легкой смерти не получишь, гад!

Я быстро поднялся наверх. Нет, Слава все-таки психопат. Я вдруг представил себя поступающим в аспирантуру: «А что вы делали, дорогой коллега, в период с… по…?» За спиной раздался душераздирающий вопль, утонувший в противном бульканье. «Слава там с ума сошел, — подумал я, — да он и был ненормальным». Я посмотрел на руину. Подельничек уже выходил оттуда, вытирая красные руки мокрой замасленной тряпкой.

— Подох, засранец, — виновато, словно оправдываясь, сказал он, усаживаясь на водительское место, — сердце не выдержало.

Я мрачно посмотрел на него. Так я тебе и поверил. Небось глотку перегрыз, волчара. Я припомнил его афганские байки. Ненависть к духам у него была на патологическом уровне, теперь всю жизнь будет душу отводить, потому что война для него так и не кончилась.

Впрочем, и у меня она в самом разгаре. А надеяться, кроме как на этого кента, больше не на кого. Вот и выбирай. За выбором дело не стало — уж очень не хотелось в ближайшие сроки примерять деревянный бушлат, поэтому надо было идти на союз хоть с самим чертом. Впрочем, и в этом случае разница была невелика.

По дороге в город мы обдумали дальнейшие планы. Слава предложил выцепить Малика, отвезти его к Афанасьевой и побеседовать о том, что такое хорошо и что такое плохо, выпотрошив чурбана, если дама заерепенится. Я-то в убедительности показательной казни не сомневался, но продолжать жуткую бойню отчаянно не хотелось. И еще я подумал, что надо бы закинуть маме мою долю денег, а то ведь грохнут — и останутся лежать до второго пришествия. До тайников моих вряд ли кто доберется. Вот так клады и образуются. Мои да Славины деньги — когда-нибудь при сносе дома рабочих они обрадуют.

Когда мы подъехали к мафиозному гнезду бригадира Малика, наступил полдень — время детское: бандиты, ведущие преимущественно ночной образ жизни, вовсю спят, так что мы надеялись достать клиента тепленьким.

Бесшумно поднявшись по лестнице, мы остановились перед дверью, и я еще раз сверился с записной книжкой.

— Не сильна, — заметил Слава.

Двустворчатая входная дверь, открывающаяся внутрь, хотя и выглядела массивной, все же оказалась не такой уж прочной. Слава оттолкнулся от стены и с маху выбросил вперед ногу, вложив в удар всю тяжесть своей туши. Треснул старинный косяк, лязгнул об пол отлетевший замок, и мы ворвались в прихожую, опрокидывая на ходу вешалки. В дальней комнате кто-то гортанно крикнул. Мы дернули туда, я ощупал за пазухой теплую сталь ТТ, а корефан приготовил к действию кортик.

Пострелять мне не удалось. Из сидевшей в комнате пары один нам нужен был целым и невредимым, а второму — коренастому квадратному джигиту — Слава с ходу засадил в сердце нож по самую рукоятку. Малик было рыпнулся к трюмо, где, вероятно, у него лежала «палочка-выручалочка», но взметнувшийся над кроватью компаньон пресек попытку сопротивления. Получив дополнительное ускорение, бригадир продолжил полет, и на пол они повалились вместе.

— Прыгучий, — хмыкнул Слава, поднимая обмякшего Малика. — Посмотри какую-нибудь веревку.

Я достал из кармана рулончик липкой ленты и кинул Славе, а сам попробовал извлечь из груди крепыша свою финку. Не оставлять же улику! Успехом моя попытка не увенчалась — клинок застрял намертво.

— Слава, — пожаловался я, — мне лезвие не вытащить.

— Сейчас. — Спеленав бригадира, Слава подошел к мертвецу и потянул за ручку. — Да, сильна, — отметил он и, уперевшись ногой в труп, вырвал из груди окровавленное жало. — Ребро проткнул, вот и заклинило.

Между тем Малик пришел в себя и угрюмо наблюдал за нашими манипуляциями. Слава обшмонал покойничка, а я поинтересовался, что же хранилось в трюмо. Ну конечно, волына! — пистолет Макарова с патроном в казеннике. Промедли Слава чуток, и лежать нам рядышком, на радость «братанам», на горе Афанасьевой, которая тогда денег точно не получит.

— Потащили? — спросил я, перебросив волыну Славе.

— Бери за ноги. — Он поймал пушку и сунул ее в карман. — Этот-то вон, — Слава пнул носком тело жмурика, — камикадзе, лимонку с собой таскал. — Он показал мне кругляш гранаты и взял бригадира за плечи. — Потащили.

Затолкав бандита на заднее сиденье «БМВ», мы отчалили по направлению к дому — пока есть время, надо забрать оттуда самое ценное. Случись какой-нибудь прокол, и в засвеченную хату будет не вернуться. Когда мы отъезжали, сделав свое дело, «мотороллер» отчаянно затрендел.