Гобелен

Миссис Миллс тем временем отчаянно жестикулировала, высунувшись из экипажа.

– Госпожа графиня, вы уверены, что вас к нему пустят в день, когда… – Миссис Миллс хотела сказать «в день перед казнью» или что-нибудь в этом роде, но смутилась и закончила фразу: – В день, когда рассматривается апелляция?

– Полагаю, пустят. Деньги, миссис Миллс, способны убедить даже самого усердного стража. – Следующая фраза была обращена к Сесилии: – Возвращайся на Дьюк-стрит и жди меня. Видишь, портшез уже подали. Я быстро обернусь. Нужно кое-что сказать мужу.

Джейн забралась в портшез, несомый двумя дюжими молодцами.

– В Тауэр! – крикнула им Джейн.

Ну и конструкция – точно гроб, поставленный вертикально! Молодцы ухватились за шесты, подняли портшез. Джейн успела помахать изумленным подругам, прежде чем попросила носильщиков двигаться быстрее.

Они повиновались, побежали, срезая расстояние, по узким улочкам, где не проехал бы никакой экипаж. Они перепрыгивали через сточные канавы, рявкали на ребятишек, намеревавшихся забросать портшез гнилыми фруктами или чем-нибудь похуже. До Джейн доносились выкрики, помогавшие носильщикам не сбиваться с ритма. Нести легонькую Джейн было нетрудно; перемещались на хорошей скорости. Портшез был нарядный, наверху красовался зонтик, способный защитить пассажиров в париках и в шляпах с пышными перьями. Боковые окна закрыты шторками, чтобы зеваки не заглядывали внутрь. Трясло немилосердно, портшез раскачивался на длинных упругих шестах. Джейн чувствовала, когда дорога шла под гору, а когда – в гору. На одном участке пути попалась лестница между узкими улочками, и Джейн поневоле приняла горизонтальное положение. «Отличное транспортное средство, – думала Джейн. – Надо будет и дальше пользоваться портшезом».

Это соображение сменила менее приятная мысль – о цели поездки в Тауэр. Время работало не на Джейн; если она решила рискнуть со своим дерзким планом, нужно подготовиться, а главное – предупредить Уильяма.

Уинифред явно восхищалась ее отвагой. Зато именно «хозяйка» сообразила нанять портшез, а теперь, когда до Тауэра оставались считаные ярды, велела Джейн натянуть счастливую улыбку. Джейн все поняла. Умница Уинифред! Она расплатилась с носильщиками и выбралась из портшеза куда элегантнее, чем забиралась в него.

– Подождите здесь, – сказала Джейн. – Скоро поедем на Дьюк-стрит.

– Подождем, миледи, всенепременно подождем, – живо согласился старший. Он был явно рад получить лишнее пенни за передышку.

Джейн просияла улыбкой навстречу йоменам.

– Доброго вам дня! Я принесла счастливую весть для узников! Парламент подал его величеству прошение об их помиловании!

Йомены пропустили Джейн, но она пока боялась верить в свою удачу. Снова она остановилась у входа в Лейтенантскую квартиру. Джейн была теперь слишком близко от Уильяма – никто бы не помешал ей увидеть его. Она повторила лучезарную улыбку и бодрые слова, на сей раз дополнив их фразой: «Мне милостиво дозволили лично сообщить мужу о монаршем снисхождении. Не могу сдержать радости!»

– Откуда у вас такие вести, миледи? – насторожился пожилой йомен, которого Джейн видела здесь в первый приход и который, как ей казалось, проникся сочувствием к графине Нитсдейл.

– Нынче лорд Пембрук воззвал к пэрам и убедил их благодаря своему красноречию, – сказала Джейн вслух, а мысленно добавила: «Прости меня, Томас».

Имя лорда Пембрука произвело ожидаемый эффект.

– Сообщайте, только поскорее, миледи. Посетителей пускать не велено.

– Знаю, знаю! Но ведь распоряжение было дано прежде, чем стало известно о помиловании. Никто не ожидал такого поворота, – щебетала между тем Джейн, поторапливая йомена, не давая ему собраться с мыслями. – А где лорд-комендант? Дома?

– Нет, миледи. Но скоро должен вернуться из дворца.