Если сия монаршая милость была для Мозли неожиданной, последовавшие монаршие слова окончательно сбили с толку незадачливого лорда-коменданта.
– Лучшее, что мог сделать человек в положении Нитсдейла, – продолжал король по-английски, делая долгие паузы между словами, – это сбежать.
Король отвернулся, а Мозли, повинуясь жесту секретаря, поспешил прочь из покоев.
– Боюсь, к супруге преступного графа его величество не проявляет такой снисходительности.
– Графиня поступила как вернейшая и преданнейшая из жен. Другое дело, что не у всякой жены достало бы мужества и смекалки на такой поступок.
– Верно, – согласился секретарь равнодушным тоном. Они двигались по длинным коридорам к главному выходу из дворца. – И тем не менее графиня задела гордость его величества, не говоря уже о том, что изрядно скомпрометировала его в глазах двора.
Мозли вздохнул.
– Я уверен, графиня хотела только привлечь к себе монаршее внимание.
– И вполне преуспела. Помимо монаршего внимания, графиня завоевала сочувствие почти всех придворных, каковое сочувствие имеет оборотную сторону – недовольство правителем. Впрочем, побег Нитсдейла избавил его величество от большой проблемы. – На лице секретаря появилась – и не сразу исчезла – грустная улыбка. – Я не шучу. Некто слышал слова короля: дескать, графиня оказала ему огромную услугу, каких не оказывала ни одна женщина в христианском мире. Подозреваю, что казнь мужа оскорбленной женщины ослабила бы популярность его величества, и без того не слишком высокую.
Мозли снова вздохнул. К черту монарший гнев, направленный не столько на доверчивых йоменов, сколько на прелестную хрупкую валлийку, чья любовь к мужу вынудила ее рискнуть абсолютно всем! Король, похоже, разделяет мнение и своего секретаря, и сэра Мозли – лучшим решением проблемы было бегство Нитсдейла.
– Знаю, вам следует дождаться официальной бумаги, сэр Мозли, однако хочу сообщить уже сейчас: лорды Уиддрингтон, Нэрн и Карнуорт удостоились королевского снисхождения. Его величество уже подписал приказы о помиловании.
Мозли издал невольный вздох облегчения.
– А что насчет Кенмура и Дервентуотера? – с надеждой спросил он.
Секретарь качнул головой.
– Увы, для этих двоих помилования не будет. Не было бы его и для Нитсдейла. Надеюсь, прозорливый граф уже плывет во Францию, к своим обожаемым католикам, – ибо за его голову назначено внушительное вознаграждение.
Мозли быстро забыл о графе – в конце концов, тот спасен. Если у жены его достало смекалки, чтобы вызволить супруга из самой неприступной английской крепости, провести под носом у целого отряда йоменов, уж конечно, она сумеет и дальше обеспечивать графу безопасность.
Нет, грустные мысли лорда-коменданта были теперь с двумя оставшимися узниками, которым предстояло принять жестокую смерть. Дервентуотер почти не сомневался, что его помилуют. Он – англичанин, а не шотландец; сказочно богат и очень влиятелен. Уж наверное, думал Дервентуотер, королю он нужнее живым, его новоиспеченная преданность пригодится на северных рубежах.
– Надо будет сказать лорду Дервентуотеру, чтоб готовил предсмертную речь, – пробормотал Мозли на выходе из дворца. – Не думаю, что он уже взялся за это дело.
Секретарь пожал плечами.
– Казнь назначена на сегодня, на десять утра.