Небеса ликуют

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я… Я, наверно, пойду…

Совершенно забытый и никому не интересный сьер еретик сделал жалкую попытку встать из-за стола. Я дернул бровью. Он понял.

— Могут возникнуть сложности с отпеванием, Франческа, — неуверенно начал я. — Вы же знаете обычаи…

— Поповские обычаи! — Ее темные глаза сверкнули. — Не пытайтесь казаться добрым, синьор де Гуаира! Клара — протестантка, так что даже вы ей ничем не поможете.

Да, не помогу. Ни я, ни даже Его Святейшество.

— Мы уже договорились, ее похоронят за оградой еврейского кладбища. Как и положено хоронить людей нашего ремесла.

Перчатка вновь скользнула на руку. Черное шло синьорине капокомико, но кто-то, уж не за левым ли плечом, пожалел, что мне так и не удалось взглянуть на ее пальцы.

Зачем? Ведь она жива, она — передо мною, погибла совсем другая!..

Тот, за левым плечом, кривил узкий рот…

— Пойду. Не провожайте, я пришла не одна… Дверь хлопнула. Я прислушался, но чуткие половицы в коридоре отчего-то молчали.

Командор уходил безмолвно.

* * *

— Налейте!

Сьер Гарсиласио дернулся, потянулся к кувшину, рука дрогнула…

— Ладно, я сам…

На этот раз я даже не почувствовал вкуса, словно в кувшине оказалась тибрская вода.

— Мне очень жаль, сьер де Гуаира, что эта девушка погибла. Всегда сочувствовал актерам.

Мне тоже было жаль несчастную, так неудачно сыгравшую свою последнюю роль. Подкупили? Запугали? Впрочем, роль подсадной утки не бывает удачной.

За левым ухом засмеялись. Я сделал вид, что не заметил. Интересно, зачем приходила Франческа? Ей не нужна была моя помощь, да и сочувствие, кажется, не требовалось.

Проверяла, здесь ли я? Не исчез ли, не спрятался? Ведь точильщика уже не пришлешь!

Хохот за левым ухом стал громче. Сегодня утром я поверил своим глазам. Чему верить теперь?