– Я не стану… – начал он, но не договорил. Рассуждать об этом не было смысла. Оба понимали, что он
– Не переживай. Мы выберемся отсюда, – сказала Тана, но ее слова прозвучали неуверенно. Она и сама не знала, верит ли в это.
Эйдан сидел, прислонившись к стене. Непохоже было, что он собирается напасть, но Тана не знала, сколько времени осталось до того момента, когда он на это решится.
– А ты никогда не думала об этом? Не думала, что будет, если ты станешь вампиром?.. – спросил он.
– Все об этом думали.
– Ну да… Та история с твоей мамой и все такое… – Эйдан замолчал, как будто понял, что лучше не продолжать. Он улыбнулся своей прежней очаровательной улыбкой. – А еще ты целовалась с вампиром. Хотя вообще-то рот им нужен для другого… Я, знаешь ли, ревную.
– Перестань, – Тана закатила глаза. – Как будто тебе не все равно! Ты же сам меня бросил, помнишь?
– Во-первых, – Эйдан поднял вверх палец и снова улыбнулся, – я не сказал, что ревную тебя к нему. Может, мне не нравится, что все его внимание досталось тебе. Он ничего так парень, если не обращать внимания на бред, который он несет. И рот у него неплохой.
Тана засмеялась. Настоящим, спокойным смехом. Почти как раньше.
– Во-вторых, – Эйдан поднял второй палец, – когда мы встречались, ты до жути меня пугала. У меня были девушки, которые выносили мне мозг, или расстраивались из-за того, что я делал, или пытались спасти меня от самого себя. Но ты не такая. Иногда мне казалось, что ты больше я, чем я сам.
– Да я вообще не понимала, что происходит, – возразила Тана, – я даже…
Шорох за дверью заставил ее замолчать. В отверстие для кошки просунулась рука с десятком серебряных колец на пальцах и зеленым лаком на ногтях. Она держала деревянную миску, до краев наполненную красной жидкостью. Когда миска коснулась пола, из нее немного расплескалось и потекло в щели на полу. Тана почувствовала запах железа и сырости, и выпавших молочных зубов, сменяющихся постоянными. Ободранных коленок и губ Габриэля, забрызганных стен и неподвижных глаз.
Она в ужасе вскочила на ноги.
Кровь.
Они с Эйданом долго, как загипнотизированные, смотрели на миску. Густая алая жидкость была похожа на озерцо растаявших гранатов. Тана думала о том, что если выпьет, то станет чудовищем. Она представила себе это – тело чудовища, глаза чудовища, жажду чудовища. Представила, как Полночь и Зима, Руфус, Кристобель и Зара открывают дверь и видят монстра.
А что будет, если это сделает Эйдан? Тогда он умрет и снова проснется – новообращенным голодным вампиром. В одной комнате с ней.
– Видите? – за дверью раздался женский голос. Это была Кристобель. Или Зара. – Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Нам пришлось вас запереть, но мы не хотели. Мы все пожертвовали свою кровь для вас, взяли ее шприцем из вены… И теперь не можем пойти в клуб. Но видите: мы достойны стать вампирами! Выпейте, и сможете выйти из комнаты. Выпейте, и мы снова будем друзьями.
О крови говорят: гуще, чем вода. Так она и выглядела – густой и вязкой. Тана представила ее солоноватый вкус, представила, как она окрашивает красным губы и зубы.
– Может быть, нам и правда стоит так поступить, – сказал Эйдан низким голосом соблазнителя и соблазненного. И шагнул к двери. – Мы можем сделать это вместе, как двойное самоубийство. С одной только разницей – мы не умрем. Никогда.
Тана бросилась к миске, чувствуя, как бешено колотится сердце, схватила ее и швырнула в стену. Деревянная миска раскололась, половинки упали на пол, посыпалась штукатурка.