Нахэма

— Да, бедная тетя была набожна и вера ее не ослабела даже во время пытки; но несчастный отец мой повесился от страха, — со вздохом заметила Леонора.

— Именно поэтому-то я и могу показать тебе его! За его мужество, его поместили среди наших. Но идем! Это развлечение я устрою тебе сейчас же.

Он увлек Леонору в небольшую круглую комнату, без окон, слабо освещенную ночником, в котором мерцало зеленоватое пламя. Прямо против двери стояло широкое кресло на возвышении в несколько ступеней.

Мэтр Леонард сел в кресло и усадил рядом с собой Леонору. Затем поднеся к губам металлический рог, висевший у него на шее, он извлек из него резкий звук. Минуту спустя на пороге комнаты появился рыжий, отвратительный человек, которого Леонора уже видела ранее.

— Оксорат! Моя жена желает видеть своего отца. Устрой это сейчас же! — с легким смехом сказал мэтр Леонард.

Оксорат почтительно поклонился, открыл небольшой шкаф и вынул оттуда различные вещи, которые положил на стол. В числе этих вещей была чаша, наполненная каким-то веществом, напоминавшим жидкий огонь, длинная, очень тонкая шпага и какой-то инструмент, похожий на флейту. Подойдя к стене, Оксорат прежде всего начертил мелом на ней и на каменных плитах двойной круг: замет, поставив треугольником три треножника, он зажег на них угли и налил на них какую-то эссенцию. Эссенция эта с треском вспыхнула большим синеватым пламенем, похожим на пламя винного спирта, наполнив комнату острым и неприятным запахом.

Тогда, взяв шпагу, он обмакнул ее конец в чашу, как обмакивают перо в чернильницу, и сделал ею на стене надпись кабалистическими знаками, пылавшими на темном фоне, как огненные буквы. Потом он взял флейту и начал играть. Звуки, которые он извлекал из этого инструмента, были нестройны и болезненны, как крик мучающейся души. Пока раздавалась эта раздирающая музыка, из стены, в центре начерченного круга стал пробиваться черный дым. Образовалось облако, которое бороздили искры и огненные зигзаги. На треножниках внезапно вспыхнули зеленоватые огни, а из облака послышались громкие стоны. Затем, туманная масса раздалась и осветилась бледным светом, и среди нее появился высокий человек с веревкой на шее. Одежда его была разорвана, лицо бледно и искажено бесконечной тоской. Глаза его были тусклы и безжизненны.

— Отец! Отец! — вскричала вне себя Леонора. Она хотела броситься к нему, но мэтр Леонард удержал ее своей железной рукой. Видение, со своей стороны, услышал призыв молодой женщины, хотело устремиться к ней, но Оксорат предупредил это движение, подставив ему острие магической шпаги, на котором сверкало желтоватое пламя. Дух тотчас же откинулся назад и отступил в круг. Леонора с удивлением заметила, как преобразилось лицо Оксората выражением необыкновенной воли. Глаза его пылали; сжатые губы выражали напряжение всей его внутренней силы. Острием своей магической шпаги он управлял вызванным духом, ни на минуту не спуская с него глаз.

— Спаси меня… Облегчи мою судьбу, моя дорогая дочь! — стонал призрак, умоляюще простирая руки к Леоноре. — Я умираю, задыхаюсь… Я переношу тысячу смертей!.. О! Зачем я предпочел материальную и преступную смерть мученической смерти!? Леонора! Помолись за меня Спа…

Прежде чем он успел произнести святое имя, Оксерат оборвал его речь. Он буквально пронизал своей шпагой призрак и заставил его кружиться в воздухе. При этом зрелище, при пронзительных и отчаянных криках, испускаемых духом близкого ей человека, страшное отчаяние овладело Леонорой.

— Отец! Отец! — вскричала она, сложив руки. — Я проклята, но ты молись! О, Иисус, милосердный Господь, спа…

В эту минуту Оксорат зашатался и упал, точно под ударом тяжелого молота. Дух самоубийцы исчез. Лицо мэтра Леонарда исказилось и приняло настоящее адское выражение. Рот его свело, и открылись белые и острые, как у волка, зубы. Тонкими и длинными, как когти, пальцами он обхватил шею Леоноры и опрокинул ее назад. Молодая женщина пыталась отбиваться, но ей не хватило дыхания. Все вокруг нее потемнело и закружилось. Голова ее, казалось, готова была разлететься на части. Наконец, молодая женщина потеряла сознание.

Когда Леонора очнулась, она лежала в кресле в лаборатории мэтра Леонарда. Сам он склонился над ней и вытирал ей лицо полотном, издававшим сильный аромат лилии. Он был мрачен, как грозовая туча. Брови его были нахмурены, и вся фигура его выдавала ужасное волнение, которое он только что перенес. Лицо его было бледно, губы и пальцы посинели, а все тело нервно дрожало.

— Что ты сделала, безумная? Если бы не запел петух — с тобой было бы все кончено, — сурово сказал он, — Никогда, слышишь, никогда даже мысленно не смей произносить имя того, от кого ты отреклась. Иначе ничто не может спасти тебя, и ты погибнешь смертью, в сравнении с которой смерть на костре — наслаждение. Адские духи разорвут тебя на части, и я сам вынужден буду сделаться твоим палачом. Итак, берегись бравировать неизвестными тебе силами.

Он посадил Леонору и сквозь сжатые губы влил ей в рот напиток, согревший ее похолодевшие конечности.

— Прости меня! — пробормотала Леонора, боязливо смотря на расстроенное лицо могущественного служителя зла.

— Я прощаю тебя, так как ты сама не знала, что делаешь. На будущее время ты будешь осторожней. Жаль только бедного Оксората: он пострадал больше всех. Все тело его покрыто ожогами. Но раз все кончилось благополучно, забудем эту глупую историю и пойдем ужинать.

Леонард увлек молодую женщину в столовую, где пил и ел с обычной своей беззаботностью. Он был очень любезен, громко смеялся и сам первый смеялся над испытанным страхом и перенесенной опасностью. Затем он отвел свою молодую жену в спальню и просидел с ней до тех пор, пока не пропел петух в первый раз после полуночи. Когда он встал и начал прощаться, Леонора обвила его шею и с мольбой пробормотала:

— О! скажи мне, кто ты, странный и ужасный человек? Велико твое знание и велико твое могущество! Кто же ты: маг или дух тьмы! Открой мне истину!

Леонард выпрямил свой высокий стан, по-кошачьи потянулся своими гибкими членами и, подмигнув глазом, сказал: