Он закашлялся…
– а вернее, дочке моей, Валюшке.
На его глазах появились слезы, и он снова выпил из бутылки.
– Ну, в общем, не говори ей правду, не поймет она. Да и не поверит.
– Скажем, что ты из группы, ну, этих, киношников, идет? – нашелся Сергей.
– Договорились, – ответил Николай.
Посидев немного с ними за столом, бабуля ушла спать, а они все говорили.
– Две тысячи двенадцатый, говоришь? – вновь спросил Николай. – Нет, ну не может этого быть. Ведь когда я шел со станции был еще сорок пятый. И полуторка проехала. Да, кстати, надо бы в сельсовет утром сходить: полуторка-то взорвалась недалеко от леса. Видать, на мину противотанковую налетела.
Захмелевший Сергей с удивлением посмотрел на Николая.
– Та полуторка, дед, взорвалась еще в мае сорок пятого, – сказал он. – Погиб парень местный, Федором его, по-моему, звали. Да еще офицер какой-то, видать, с фронта возвращался. Да там, у леса, на этом месте памятник стоит. Ты что, не заметил?
– Не было там никакого памятника. А в сельсовет сходить надо.
Кузьмичев вновь налил себе водки.
– Какой сельсовет? Очнись, дед, на дворе две тысячи двенадцатый год! Давно уже нет ни вашего Сталина, ни Советского Союза, да и сельсовета тоже нет.
– А что есть? – растерянно спросил Николай.
– Российская Федерация, вот что! И капиталистический строй. Ты коттеджи видал, какие у нас в деревне появились?
– Видно, люди хорошо жить стали, да? – спросил Кузьмичев
– Ага, как же! Коттеджи эти сплошь профессора да академики занимают, так думаешь? Как бы ни так! – зло засмеялся Сергей. – Кто больше урвал да нахапал, вот те и строят коттеджи на нашей земле. А я вот по специальности химик-технолог, не могу работу найти, перебиваюсь случайными заработками. Когда эти ворюги коттеджи здесь себе строили и я у них работал на строительстве, кое-как жил-выживал. Но стройка закончилась – и нет заработка. Несколько месяцев уже без работы. Вот только бабкин огород и спасает. Да я весь в долгах, дед! И таких, как я, много! Мне иногда хочется, дед, чтобы войну вашу, за которую ты ордена получал, немцы выиграли. Может быть, тогда мы…
Он не успел договорить – от мощного удара в челюсть свалился на пол.
– Не смей! Слышишь, не смей! От моего взвода остались двое – я да рядовой Сашка Прошин. Ты не смей! Я видел столько крови!..
Кузьмичев вскочил и рванул воротник гимнастерки.