Но главное все же не в этом… Компашка оказалась очень уж своеобразной, потому что входил в нее почтенный джентльмен лет 60, два его племянника и их девушки. Все было замечательно, но, во-первых, взяли с собой только две палатки. Так что одна пара оказывалась в уединении, а другая – в компании со старым хрычом. Во-вторых, старый джентльмен попросту начал завидовать… В общем, жизнь небольшой компании превратилась в сущий ад. «Старик» орал на племянников, придирался к ним без меры; к девицам то придирался еще больше, то принимался за ними ухаживать… В общем, отсутствие третьей девушки и третьей палатки взорвало все на свете, как это происходило много раз после кораблекрушений при возникновении дефицита женщин в обществе.
Однажды двое молодых людей не выдержали и примитивно сбежали. Поздно ночью, «было уж точно больше часа», они выбрались из общей со старым хрычом палатки, забрались в лодку, оттолкнули ее от берега и отплыли километра на три. Теперь и оставленная пара, и старый хрыч могли делать все что угодно: молодые люди остались совершенно одни, никакая сила не могла бы добраться до них!
Развиднело, показалась луна. Течения практически не было, дул тихий прохладный ветерок. Молодые люди без труда сделали себе вполне подходящее логово на дне лодки из спальных мешков и собственной одежды. Как ни были ребята заняты друг другом, через час или два они заметили какой-то корабль, который двигался в их сторону. Это было тем более странно, что они знали: по ночам движение по акватории Красноярского моря запрещено. Судно шло себе и шло, как будто его не касались мудрейшие предначертания начальства. Вскоре стало видно, что это небольшой катер. Звук мотора трудно было не расслышать: по воде, а тем более ночью, звуки разносятся на десятки километров… но вот пенного следа за кормой – результата работы винта – заметно не было. Чем ближе подходил катер, тем удивительнее это было: мотор работает на полную катушку, катер идет полным ходом, а вот кильватерного следа за ним нет…
Еще больше удивило ребят полное отсутствие людей на борту. Водохранилище в этом месте шириной порядка десяти километров, при движении ночью надо бы очень следить, куда вообще идет судно.
Молодые люди наблюдали за корабликом больше часа, вплоть до того, как он ушел за излом берега, скрылся из виду. Прошел он мимо лодки метрах в двухстах, ребята прочитали даже название катера – «Амур». Были там и цифры, но цифр молодые люди не запомнили. Они впали в некоторое уныние и как-то тихо, не сговариваясь, погребли к берегу. Состояние их было похоже на состояние Вани Прады после столкновения с тем тонущим пароходом.
Вроде никакой угрозы от катера не исходило, ничего плохого не произошло, но и оставаться на этом месте им почему-то очень не хотелось.
Кстати, наутро эти двое прервали путешествие и уехали в Красноярск, но это уже совсем другая история. Но вот кораблик-то видели не только они одни! Видел его еще и старый хрен, который вышел из палатки посмотреть, куда это делись подопечные. Он обнаружил их хитрую уловку и даже скукожился от злости. Уж конечно, он долго наблюдал за катером, идущим по водной трассе вопреки всем инструкциям и приказам.
Остается уточнить только одно – что в 1963 году катер «Амур» во время изыскательских работ пропал без вести. Необязательно предполагать злой умысел, вполне могла произойти дурацкая случайность, от которой никто и никогда не гарантирован. Во всяком случае, катер ушел вверх по реке, как раз там, где позже разлилось Красноярское море… и никогда не вернулся назад. Что случилось, тоже никто не знает. Катер бесследно пропал, и все тут.
Призрак поручика Петрова
1984
Стояли крещенские морозы 1984 года. Температура была для Сибири даже не особенно и низкая, градусов так минус двадцать, но мела поземка, вовсю переходящая в метель.
Мы сидели тогда в моем кабинете на улице Лебедевой с человеком, которого нет причин не называть – с Константином Николаевичем Ауэрбахом, сыном известного археолога, с учеником моего деда. В стране не кончилась брежневщина, жить было не трудно, но противно.
Шел контрреволюционный белый снежок. Метель, снежный вихрь все закрывал старинные деревянные дома на другой стороне улицы. Квартира у меня на первом этаже, в чем есть и преимущества: хорошо видна метель, еле ползущие машины с включенными среди дня фарами, не так далеко от природы.
– Тут вот, в этом доме, – Константин Николаевич делает широкий жест рукой, указывает дом, – тогда жил купец один, Вилькицкий…
То есть фамилия этого купца совсем другая, это я сейчас ее придумал, потому что потомки купца и сегодня живут в городе под той же фамилией. Но дом существует и сегодня – это дом по адресу: улица Лебедевой, 34. Двухэтажный деревянный дом, очень красивый, с деревянной резьбой, двумя симметричными башенками по краям.
Произошла эта история в году, когда было в Красноярске то ли семь, то ли восемь «правительств». Все – с мандатами, с наганами и с чрезвычайными правами проводить мобилизации, обыски, реквизиции и конфискации. Вопрос, конечно, кого мобилизовывывать и что у кого конфисковывать. Пытались «правительства» пограбить, то есть в смысле реквизировать пригородные деревни, но тут вот какая загвоздка… Мужики, когда настоящее правительство исчезло, сразу стали своим умом жить и все «правительства» ни в грош не ставили. Если мужиков пытались «реквизировать», потом бегать приходилось очень быстро.
Ну вот, «правительства» и приспособились гра… реквизировать в городе, а потом менять на продовольствие. Реквизируют, скажем, хорошие часы с кукушкой – и на мешок пшеницы! Конфискуют красивое платье у исчадия буржуазии – и на мешок картошки! Если удалось конфисковать машинку «Зингер», так и на свиную тушу хватало. Ну а если реквизировали золото или валюту, тут «члены правительств» прятали это все поглубже, не стеснялись.
У Вилькицких во всем большом доме жил только сам старик Вилькицкий с женой. Сын у них погиб на фронте, второй сын давно отделился, жил в Канске. Дочь замуж вышла и с мужем уехала в Иркутск. В доме же, понятное дело, оставалось еще, что «реквизировать» на нужды революционного народа.
Вот одно «правительство» и подошло метельным вечером к дому. Вот он, окошки светятся красноватым мягким светом от керосиновой лампы. Заходи, братва-«правительство», двое к одному окну, двое к другому. А глава «правительства», премьер, значит, с подводой остается на дороге.
Только тут недосмотрело «правительство» – то ли разведка не донесла вовремя, то ли свои силы переоценило… Потому что у Вилькицких как раз утром появились двое офицеров, однополчане погибшего сына. Ехали они куда-то на восток по свои делам, зашли к родителям товарища. Вилькицкий и оставил их ночевать: дом все равно большой, пустой… Имя одного из парней история сохранила – Александр Николаевич Шведкин. Другой вроде из казаков, и как будто фамилия – Невозможных. Но это все уже недостоверно.
ebooksa