Восход Хепри

— Что это, Ипи? — Тути-Мосе скосил голову, — это не лесть. Значит, — снова Владычица Истин даровала Ур-Маа предзнание?

— Нет, это просто Истина, Величайший! — Ипи поклонился, как мог, управляя колесницей.

— Что бы я делал без моего юного учителя и его царственной сестры! — на этот раз, Тути-Мосе польстил, хотя, воистину считал так.

Внезапно Мен-Хепер-Ра помрачнел, задумавшись. Что за воинства видел в своих откровеньях носящий шкуру пятнистой кошки? Крепости и ладьи на Малом пороге отправят на корм Амет сто тысяч, полторы сотни тысяч воинов врага. Воистину, при хорошей обороне, непроходимое место. А ещё — сколько погибнет, безуспешно штурмуя Джару? Если две сотни тысяч подойдут к Порогу, то пятьсот сотен поляжет в болотах и пустыне, обходя древнюю твердыню. Воинство в триста, четыреста тысяч копий? Тути-Мосе, уже снискавший в трёх битвах славу бесстрашного воина, похолодел. Не меньше, чем нечестивых Хаков, хотя те и не завоёвывали Дельту силой. Да и во время битв не перешли Малого порога. Самое крупное, по свидетельству Ипи Ра-Нефера — воинство Нахарина — пятьсот сотен, пять тысяч колесниц и наёмники, не входящие в это число. Пусть семьдесят. Но воинство Та-Кем способно разбить их даже в поле! Ужели опять Шаи повелит содрогнуться твердыне Джару от сотен тысяч врагов, кто это будет? Когда?

Размышления Фараона прервали приветственные трубы.

Парадные врата Уасита были распахнуты, как и полагается в свете Ра, в мирные времена, и кортеж неспешно и торжественно въехал за городские стены. Не медля, по знаку Наследника, повернув по широкой улице к Первому Храму Амена — великому Ипет-Сут, колоннада которого возвышалась над городом, а колоссальные обелиски были видны на обоих берегах Хапи. За пять итеру до Столицы, когда рассветный свет Хепри вспыхивал на их драгоценных навершиях.

Верховный Хранитель внимательно смотрел на толпу, спешно расступающуюся, дабы не попасть под копыта коней и колёса процессии Наследника. Для Тути-Мосе и самого Ипи, Уасит был чужим городом, и Наследник был редким гостем Столицы. Ещё реже, Тути-Мосе покидал свой дворец, выстроенный для него в пятый год Восшествия. Уступила ли Хат-Шебсут настойчивому требованию сына, или, скорее, была рада отдалить его от собственного двора, но, пожалуй, это устраивало обоих.

Колесницы подъехали к храмовому двору — целому городу в городе и крепости внутри крепости, полному мелких служебных построек, хранилищ, домов жрецов низкого сана, воинов Храмовой Стражи, мастеров и строителей, писцов и храмовых служек, а так же — многочисленной прислуги тех, других и третьих. Целый город, над которым, в самом центре, возвышалась прекрасная и величественная громада Храма Ипет-Сут — Сокровенного покровителя Дома Избавителя Неб-Пех-Ти-Ра Йаху-Мосе.

Возницам пришлось перестроиться и ещё больше придержать коней, когда кортеж протискивался по узким улочкам храмового города. Наконец, завидев буро-зелёный дым над большим строением обожжённого кирпича с узкими оконцами, Тути-Мосе поднял правую руку, приказав возничим остановить колесницы. «Мастерские храма, Брат мой Ипи. Здесь сделали», — догадливый охранник вручил Верховному Хранителю Трона свёрток воловьей шкуры, в котором был тот самый, ранивший Наследника, хопеш, — «сделали это!» — Величайший Тути-Мосе указал на свёрток, и быстро сошёл с колесницы, направившись ко входу.

Мен-Хепер-Ра и Хранитель Трона вошли в кузню, в сопровождении всего двоих охранников, вооружённых тяжёлыми мечами, запретив остальным идти за ними. Да и этих взяв лишь из того, что Фараону, впрочем, как и Верховному Хранителю Трона, не подобает быть без охраны, среди простолюдинов. Мастера боготворили Наследника и боялись Ипи Ра-Нефера: опасаться было нечего, разве, в кузне мог поджидать убийца, но Ипи убедил молодого Соправителя, что заговорщик не желал ему смерти. Кузня была покрыта изнутри сырцовым кирпичом, на котором играли неровные блики огня, узкие окна едва пропускали свет. Возможно, кузнецы с их вечно суетливыми подмастерьями, не говоря о слугах, то ли не заметили в полумраке перевязанной и залитой спёкшейся кровью руки наследника, или же, решили, что им не пристало задавать вопросы таким гостям. Как оказалось, верным было второе. Мастера сразу же признали высокородных посетителей, отдав им должные почести, хотя, головы Ипи Ра-Нефера и Тути-Мосе были покрыты лишь белой, перетянутой серебряным обручем, тканью с золотым и синим шитьём, которая защищала от жаркого света Ра голову и плечи, а на обручах не было знаков, говорящих о положении знатных гостей. Впрочем, небольших боевых пекторалей, с титулами Верховного Военачальника и Верховного Хранителя Трона, видимо, оказалось достаточно. «Да живёт вечно Соправитель и Верховный Военачальник Тути-Мосе…» — едва успел старший мастер начать свою речь, как Фараон перебил его, сразу же перейдя к сути:

— Скажи мне, почтенный мастер, освещались ли мечи, которые купил у тебя десятник подносчиков моей охраны? Если же тебя не было в кузне вчера, при свете Хепри, укажи на того, помощника, кто был вместо. И пусть он ответит мне, — голос Наследника был спокоен, он не хотел зря пугать мастеров, ибо пойдёт слух, способный достичь пособника заговорщика много раньше, чем их колесницы достигнут Храма Ипет-Сут.

— Конечно, о, Ве… — мастер замялся на мгновение: Ипи Ра-Нефер успел дать понять ему, едва заметным движением головы, что в Уасите, тем более, при Храме Амена, Тути-Мосе не стоит называть Фараоном, и — вдвойне не стоит, для блага самого мастера, — о, Великий Наследник-Соправитель, да продлит Амен, покровитель Дома Неб-Пех-Ти-Ра, навеки дни твои! Я был тогда в кузне, но никогда бы руки мастера не отдали бы в руки охраны Наследника не освящённое оружие, только… — кузнец задумался. Он положил небольшую кувалду на массивный и толстый пальмовый пень, — твой слуга, о, Соправитель… Он купил мечи не у меня! — даже в полумраке мастерской, освещаемом более огнём кузнечной и плавильной печей, нежели светом Ра, Ипи Ра-Нефер заметил, как побледнело — да, побледнело, пусть смуглое и запачканное гарью, лицо храмового оружейника, когда он заметил, что Фараон ранен, и, наверняка, догадался, что ранен мечом его мастеров.

— У кого же!? У кого же тогда? Имя! Мне нужно его Рен, мастер! — Ипи Ра-Нефер не выдержал. Он, выкрикнув, перебил оружейника, но голос Верховного Хранителя Та-Кем, не смотря на тон, успокоил мастера, осознавшего, что Хранитель и Фараон ищут отнюдь не в кузне замыслившего пролить Царственную кровь.

— Это был Принимающий Дары и Первый казначей Храма Амена, почтенный Ха-Ке-Джед, — похоже, оружейник не до конца осознал, что же произошло, и спросил Ипи, — не уж то, о Великий Ур-Маа? Один из мечей был заточен? Но я готов поклясться всеми Рен, и даже Тайными Именами Ири-Нетеру, да поглотит Амет-Крокодилица и Стражница Врат Ам-Дуат моё Абу, да будет растоптана моя Хабит да растерзают мой Ка слуги Апопа, чудовищные твари Ам-Дуат, да…

— Посмотри на это! — Ипи развернул воловью шкуру, прервав искреннюю, но излишне длинную для их обстоятельств, клятву мастера, подойдя к нему, — меч был не просто заточен, мастер.

— Тонкая… Тонкая фольга, тонкая работа… — мастер, с молчаливого разрешения Ипи, взял меч в руки, — тонкое коварство! — но, внезапно, в испуге, отступил на шаг, а руки его задрожали так, будто бы оружейник держал не меч, а пустынную змею, — достойнейший Верховный Хранитель, лезвие не отравлено? — в ответ Ипи и Наследник только улыбнулись, и мастер, успокоившись, продолжил, — так искусно укрыть лезвие фольгой, запаять и затереть следы пайки может? — Но, не ищите, о, почтеннейшие из почтенных и достойнейшие из достойных, сообщника убийцы здесь! — кузнец побледнел снова, поцеловал лезвие, на котором остались следы Царственной крови, и вернул меч Ипи, положив на воловью шкуру.

— Ты прав, мастер! — Ипи поспешил успокоить храмового оружейника, положив ладонь на его плечо, — Ха-Ке-Джед не такой глупец, чтобы заказать подобное твоим мастерам. Скорее всего, он купил слиток в Ипет-Сут, как Жрец, нашёл искусного ремесленника, хорошо заплатив ему за эту работу. Быть может, сказав, что поставил в споре немало золота на то, что перебьёт пальмовое полено тупым хопешем, или что иное, дабы мастер не заподозрил дурного. Спасибо тебе, создатель мечей и копий, ты достоин сего! — Ипи достал из небольшого мешочка, сосчитав ощупью, десять небольших кубиков, вложив золото в руку кузнеца, — и не откажись от дара! Десять кайтов — лишь малая плата за то, что ты рассказал нам, и, — Хранитель окинул взглядом оружейников и подмастерий, собравшихся в кузне, — за ваше молчание.

Когда Фараон и Ипи покинули мастерскую, жаркая улица показалось им прохладней оазиса, а воздух Уасита, пропахший конским навозом и помётом птиц, свежим ветром, дующим в Бехдете с моря, при Рождении Хепри.

Ипи Ра-Нефер подошёл к своему поверенному Усер-Мину, шепнув, дабы тот отправлялся во дворец Тути-Мосе, и передал приказ собрать Совет Хранителей Трона, сообщив о случившемся. Сказав, дабы ничего не предпринимали, лишь отослав гонцов Военачальнику Амен-Ем-Гебу и Знаменосцу Ниб-Амену, чьи воинства и ладьи стоят близ Уасита. Пояснив, что Фараон невредим, заговор раскрыт, а Хат-Шебсут невиновна. Тути-Мосе тоже отдал приказ, правда, не охраннику, а слуге, вначале удививший Ипи, а потом вызвавший на его лице улыбку, в которой было немало злорадства. Приказ Величайшего был прост. Что есть сил, гнать колесницу к рынку, дабы купить хорошую жёсткую корзину из циновки, укреплённой тонкими прутьями кустарника, шириной в полтора локтя торговцев Фиолетовой, обитую льном, подороже, и имеющую надёжную плотную крышку, тоже обитую тканью, купить, и гнать к Храму. Да, мудрый Тути-Мосе захотел преподнести свой товар как следует!

«В Храм Амена! Гоните так, чтобы даже старый Пер-Амен не понял, хотим ли мы поклониться Дарующему Свет Сокровенному от смертных покровителю Царственного Дома, или… Взять Храм штурмом!» — едва успел Наследник произнести последние слова, как охрана вскочила по колесницам, и возничие хлестнули поводьями крупы своих коней.