— Свет Великого Ра не при чём, достойный Ипи! Ты опечален, и я чувствую это. Ты грустишь о своей сестре и о своей наречённой. Так что же? Я тоже надолго покидаю тех, кто любим, — Тути-Мосе улыбнулся, встряхнув Ипи за плечо.
— Ты прав, Тути-Мосе, да будет жизнь твоя вечной, — Ипи-Ра-Нефер отстранил руку Наследника, — но это не моя грусть. Это грусть Мерит. Я чувствую её, и мне трудно совладать с собою.
— Так развеем нашу печаль так, как подобает воинам, Ипи, приказать принести деревянные мечи или используем наши луки? — Наследник, было, снял лук со своей спины, но Хранитель остановил его:
— Мне помнится, достойнейший Тути-Мосе, ты сомневался в том, будет ли бронза столь же гибкой, как кость слона или бегемота? — Ипи-Ра-Нефер хитро прищурился, — я уже испытывал свой осадный лук, из тех, которые мы взяли с собою для твоей новой ладьи, не угодно ли тебе увидеть в действии это оружие, Фараон?
— И где теперь твоя печаль, Ипи? — Тути-Мосе усмехнулся и крикнул воинам, — несите осадный лук на палубу! Да не тот! — Фараон уточнил, видя, что воины бросились к надстройке, — новые, большие, которые мы загрузили на ладью!
Несколько воинов, вместе с подносчиками стрел с трудом вынесли из трюма парадной ладьи Наследника громоздкий, шириной в семь локтей, лук, и с трудом установили его поперёк палубы, водрузив бронзовый шкворень лука в отверстие на большой пальмовой плашке. Подносчики снова нырнули в трюм, появившись с необычно длинными стрелами, более похожими оперённую пику воина. Ипи-Ра-Нефер, не медля, подбежал к оружию, взявшись за длинный рычаг, и, приказав воинам знаком помочь ему. Толстая льняная тетива напряглась, бронзовые пластины изогнулись, и прочные плечи медленно отошли. Ипи вынул рычаг, бросив на палубу, схватил стрелу, уложил её и поджёг длинной лучинкой пропитанный смолой и красной солью льняной фитиль, торчащий из толстой медной трубки, запечатанной глиной и закреплённой у наконечника. Хранитель выстрелил, почти не целясь, бронза запела, и тяжёлое оружие подпрыгнуло, едва выбросив стрелу. Через несколько мгновений пальма на восточном берегу, отстоящая от ладьи на три-четыре сотни шагов, вспыхнула посередине, огонь быстро пополз вниз, — фитиль поджёг смолу или кровь Геба проваренную с горючей солью.
— Воздам хвалу твоему разуму, достойнейший Ипи-Ра-Нефер! — Тути-Мосе подошёл к Верховному Хранителю, осматривая новое оружие, изредка поглядывая на пальму, охваченную пламенем, — эти луки много мощнее и точнее старых, а так же, бьют дальше. Да и неугасимого огня в медной или глиняной трубке может хватить, чтобы сжечь любую ладью.
— Спасибо тебе, Брат! — Ипи поклонился Наследнику, — но только они слишком велики, видишь, этот едва уместился на палубе Звезды Обеих Земель, этим оружием можно оснащать только очень большие ладьи, Величайший Тути-Мосе.
— За этим дело не станет, Ипи! — Тути-Мосе взял одну из стрел и принялся осматривать её, — купим больше кедра и построим больше ладей, таких, как та, что ждёт нас в Бехдете. Но всё же, — Фараон, как Посвящённый Братства Имхотепа не мог скрыть своего интереса, — как тебе удалось сделать бронзу такой гибкой?
— Иногда, Тути-Мосе, не бесполезно пройтись по большому рынку Уасита, — Ипи улыбнулся, — однажды, я увидел кузнеца из Яхмади, который гнул свои мечи, предлагая их на продажу, как, разве что, можно гнуть тамарисковый прутик. Всего за сотню кайтов кузнец поведал мне секрет его бронзы — дабы она была гибкой, он клал в сплав вдвое меньше олова. А дальше — я просто подумал, как лучше склепать пластины, дабы они хорошо гнулись и, подобрав нужную толщину, начертил на папирусе и отнёс в храмовое Братство!
— Что же, Верховный Хранитель! — Тути-Мосе покачал головой, — ты знаешь, как добиться своего. Теперь, Ипи, печаль покинула твой Ка?
— Конечно покинула, Величайший Мен-Хепер-Ра, да будет жизнь твоя вечной! — Ипи-Ра-Нефер поклонился и прикрыл глаза, — но всё же, я уйду под навес и освежусь вином, Великий Ра может быть жесток и опасен…
Верховный Хранитель, сделав вид, что закрывает глаза рукой, не совсем учтиво покинул Наследника, скрывшись в надстройке. Тути-Мосе хотел было последовать за ним, но лишь проводил Хранителя взглядом. В конце месяца Тиби Ипи-Ра-Нефер должен был встретить только семнадцатый праздник Второго Имени, но не только царственный Тути-Мосе, что был старше своего названного брата лишь на два сезона, но искушённые в интригах Жрецы Ипет-Сут, придворные Маат-Ка-Ра, хитрые цари Джахи и хищные посланники Хатти и Нахарина поражались самообладанию и отточенности разума носящего Скипетр Ириса. Но играть с будущим врагом, неверным союзником или властолюбивой Хат-Шебсут, надевшей Двойную Корону — одно, а вот чувства своего Ка от близких ему людей Ипи никогда не умел скрывать. Да и не желал. Всё одно — что бы не печалило Верховного Хранителя, — сон царственной Мерит-Ра, долгий поиск убийц отца, или же предстоящее Посвящение, Наследник Тути-Мосе решил оставить его в одиночестве. Ненадолго — поразмыслив, Тути-Мосе нашёлся, поспешив за Верховным Хранителем. Ипи полулежал в своей каюте, задумавшись, и Фараон не сразу решился его потревожить.
— Оставь свою печаль, достойнейший, ибо ныне не Тути-Мосе пришёл к Ипи-Ра-Неферу, а Фараон пришёл к Верховному Ур-Маа, дабы узнать грядущее!
— И да будет так, Величайший! — Ипи встал с ложа, улыбнувшись Мен-Хепер-Ра, — только знай, я не буду смотреть воду и золото в преддверии посвящения, слишком часто Мерит-Ра пугала меня своими виденьями в воде и вине, хотя она ещё не посвящена.
— Будь по твоему, достойнейший, — Тути-Мосе умостился на сидении перед Ипи-Ра-Нефером, — но как ты хочешь получить предзнание без воды?
— Есть один способ, Фараон Тути-Мосе, да живёшь ты вечно, хотя, — Ипи-Ра-Нефер немного смутился, — многие считают, что этот способ достоин лишь женщин-простолюдинок, но в нём заключены слова самого Тути Трижды Мудрейшего, и ты, посвящённый Глашатая Амена, должен знать сие.
— Ты хочешь разбить знаки Нетеру, достойнейший? — Тути-Мосе и вправду был удивлён.
— Именно, Величайший, — Ипи отхлебнул вина и достал свёрток дорогой ткани из золочённой коробки, — я разложу тебе Знак Вечной Жизни, дабы узнать о грядущем.
Тонкие костяные пластины, украшенные лазуритом и золотом разных цветов упали на грубый деревянный стол. Ипи закрыл глаза и стал мешать их, отрешившись от себя. Внезапно открыл глаза, озарившиеся странным блеском, и стал выкладывать одну за одной.
ebooksa