Тринадцатый

– На то он и наш брат. У меня корочка есть волшебная. Так что не дрейфь, прорвемся.

– Как всегда, корочка решает многое, – тихо произнес Виктор, рассматривая свой пистолет.

Глава XXI

СТАРЫЕ СЧЕТЫ

На крыше одной из многоэтажек Тамбова застыл человек. Даже сильный порыв ветра не мог всколыхнуть его одежду: казалось, она была из бетона – такая же мрачная и холодная, как и взгляд носившего ее.

– Вас что-то беспокоит, Мессир? – спросил Ворон.

Анатас подошел к краю крыши и устремил взгляд в пустоту снежной ночи.

– Я просто любуюсь этим муравейником. Хотя нет. Муравьи знают свое дело и идут к общей цели сообща, помогая друг другу. Люди же все делают наоборот. Они как снежинки, которые, падая и кружась на ветру, ложатся на землю, образовывая беспорядочные сугробы и не думая о том, что весной им придется растаять. Каждый из них тянет за собой песчинку, из-за которой муравейник может рухнуть. Одна песчинка решает, будет ли муравейник крепостью или станет братской могилой для всех муравьев.

– Но разве мы не делаем так, чтобы эта песчинка была нашей крепостью и могилой для всех остальных?

– Ты прав, Абигор, но даже пешки иногда становятся ферзями. И пока пешка не осознала своей потенциальной власти, ее следует поскорее убрать с шахматной доски. Сейчас мне нужна чистая душа, но не тринадцатый. Он мне понадобится в следующей партии.

– А давайте устроим турецкий гамбит. Я недавно смотрел кино: там было такое, что даже страшно рассказать, правда, плохие проиграли. Но я думаю, в нашем случае мы будем на высоте. Или мы хорошие? – подходя к краю крыши, произнес Грешник, достал из-за шиворота треуголку и, напялив ее себе на голову, встал в позу Наполеона.

– И кто победил в твоем фильме? – хмыкнув, поинтересовался Ворон.

– Долбанные людишки победили! Я их что, всех помнить должен, как породистое зверье? Негры, белые, арабы, славяне, чукчи! Тьфу! Мать их ети! Как их всех запомнишь?!

– Не серчай. Поверь мне, кровь у них у всех одного цвета. А в кино, дружище, победили русские.

– Вот гадство! Эти русские всегда побеждают! Почему так? Почему эта рвань, пьющая с утра до вечера и не знающая своей истории, побеждает?! – Грешник снял треуголку и швырнул ее на пол. – И почему я не вижу здесь медведей и матрешек? Мы точно сейчас в России?

– Точно, Авера, точно. Не расстраивайся, друг мой. Кажется, не так давно я обещал тебе праздник? – вспомнил Анатас. – Будет тебе праздник.

– Господин, я так и знал, что вы святой! Ой, не то сказал. Но я все равно люблю вас, как сын маму! – Грешник вытащил из-за пазухи пачку «Беломора» и швырнул ее на пол. – Это не то, – далее последовала бутылка водки, резиновая кукла и упаковка презервативов. – А что вы на меня так смотрите? Я за безопасный секс, тем более резина из латекса с пупырышками доставляет гораздо большее удовольствие, чем «Баунти» и посещение КВД, хотя это тоже райское наслаждение, черт меня побери. А ты, Ворон, как развлекался со своими пернатыми, так и продолжай развлекаться с ними, – он достал из закромов балалайку. – Ух ты, какой раритет! Помню, мама меня учила трем аккордам. Она у меня панком была. Сейчас что-нибудь сбацаю! – перед Грешником тут же появился микрофон. Он подключил балалайку к усилителю и вывел мощность на максимум. На крыше раздались аплодисменты, и невесть откуда взявшиеся прожекторы осветили импровизированную сцену. – Сейчас спою! Уан, ту. Уан, ту, фри, фо. Эх, на горе танк, под горой Танька, я твой командир, ты моя ля-ля-ля!!! – протяжно завыл Грешник.

– Я тебе эту балалайку сейчас куда-нибудь засуну! – не выдержав, рявкнул Маркус и резким движением перерубил мечом провода.

В этот же момент весь сценический антураж исчез, а горбун, словно кошка, отпрыгнул в сторону.

– Ой, извиняюсь, малость отвлекся. Шоу-бизнес бьет по мозгам. Я просто зазвездил, сами понимаете. Стоит только похлопать человеку, как он мнит себя совершенством во всем. Вот четыре билета на рок-концерт, который начнется через десять минут. Кто с панком по клубам?! – на голове Грешника образовался ирокез, а вместо фуфайки засверкала заклепками новая косуха.