Тринадцатый

Через несколько часов к Понтию Пилату привели смиренного человека.

– Это дом Пилата? – спросил Иисус.

– Да! И заткнись! – сурово ответил стражник.

Вскоре на вилле раздались голоса. Кто-то подошел к сопровождающему и сказал, чтобы ввели подозреваемого.

– Проходи! – вталкивая задержанного во дворец, скомандовал солдат. – Мой господин ждет тебя!

Несчастного проводили в роскошную комнату. Перед ним в кресле, украшенном золотом и серебром, сидел Понтий Пилат. Легионер схватил нищего за шкирку и пихнул вперед ближе к прокуратору.

– Прежде чем я задам тебе вопрос, приготовься подумать над ответом, – потирая виски, произнес прокуратор. – Кто ты? – сухо спросил Пилат.

Странник не ответил.

– Ты смеешь мне не отвечать? Не знаешь, что я имею власть вершить над тобой любой суд, а если понадобится, то и распять тебя? Но я также могу и отпустить тебя на все четыре стороны.

– Я знаю твою власть. Но эта власть не больше, чем власть над птицей, которой запретили летать: она все равно взмоет ввысь – в этом ее жизнь, дарованная Богом.

– Птица не человек, боли не чувствует. А ты даже представить себе не можешь мучения распятого на кресте.

– Могу, – тихо сказал приговоренный и тут же получил плетью по спине.

– Не смей перечить прокуратору! – прикрикнул Маркус.

Корчась от боли, нищий поднялся с колен.

– Разве я могу перечить тому, кто сейчас выше людей? – тихо ответил он.

Маркус снова взмахнул плетью.

– Стой! – крикнул прокуратор. Преторианец послушно опустил кнут. – Я вижу, язык твой подвешен неплохо и голова твоя работает хорошо. А ты знаешь, что первосвященники требуют распять тебя?

– Людям свойственно ошибаться.

– Кому? Людям? – усмехнувшись, переспросил Пилат. – Люди требуют твоей смерти, смерти через распятие. И ты думаешь, что все они ошибаются?

– Каждый человек может быть в чем-то неправ, не надо его за это винить.