Тринадцатый

– Да что вы, право? Я не могу. Да и не надо мне! – вытаскивая деньги обратно, возражал Николай Егорович.

– Как это не надо? Очень даже надо! Вы даже не представляете, как надо!

– Да не надо мне. Я у знакомых занять могу!

– Ну, вот я и стану вашим знакомым! Меня, кстати, зовут Грешневский Абрам Фридрихович. Скажу сразу: я не еврей, я нормальный человек, просто с фамилией и отчеством не повезло.

– Очень приятно. Но откуда вы знаете, как меня зовут? – Петросянов вспомнил, что не представлялся.

– Ну, позвольте. Кто же не знает здесь Николая Егоровича Петросянова? – разведя руками, проговорил Абрам Фридрихович и обратился к одному из людей, сидящих в коридоре. – Мужчина, а вы знаете этого человека?

– Конечно. Это Николай Егорович. А что? Кстати, здравствуйте.

– Добрый день, – кивнул головой Петросянов.

Гость из Москвы подошел ко второму, а затем и к третьему с тем же вопросом.

– Вот видите: вас тут все знают.

– Хорошо-хорошо. Приятно было познакомиться. А теперь извините, но мне пора идти. Дела, понимаете?

Петросянов попытался оторваться от собеседника, который ставил его в неловкое положение, но новый знакомый схватил судью за рукав.

– Куда же вы? А деньги? – протянул злополучную тысячу Николаю Егоровичу московский гость.

– Нет-нет, не надо, я обойдусь. Спасибо.

– Возьмите! В честь нашего знакомства! Тем более я себе никогда не прощу, что не помог честному человеку. Вы же сами понимаете: все это в прессе о коррупции… Мерзость! Я кстати в Москве так и говорил: раз подняли судьям зарплату, так никаких взяток и быть не может! Зарплата, она прежде всего! Да и какая коррупция может быть при такой должности? При нашем не коррупционном правительстве все чиновники, а тем более судьи, ворюгами и взяточниками быть не могут. Представьте себе, если б у нас депутаты, предположим, воровали, а не о народе думали, что у нас за страна была бы, а? А если б им еще за воровство, как в старину, руку бы отрубали, так что ж, они б там бедные в Думе без рук сидели бы что ли? Пришлось бы вместо кнопок для голосования педали приделывать, а это ж какой удар по бюджету страны, вы представляете? А вами, Николай Егорович, я просто восхищаюсь. Но что же это у нас за страна такая, раз честным людям впроголодь жить приходится?! Встретишь бескорыстного человека, а у него даже на стакан чая денег нет, чтобы друга своего угостить! Бардак! Ужас! Но я этого так не оставлю. Я тут всех на чистую воду выведу, а честных людей, как Николай Егорович, в обиду не дам! – гость из Москвы поспешил к выходу и скрылся за углом.

«Вот придурок! Кто ж таких на должности ставит! Мало того, что одет как бомж, так еще и страшный, как черт! Совсем зажрались, москали поганые, тысячами раскидываются. Денег у него нет. На баб он все тратит!

С ума сойти! Что вообще произошло, и зачем он мне все это нес? Узнать бы, кто он и чем дышит. Почему не сообщили о его приезде?», – размышлял Николай Егорович.

Войдя в свой кабинет, судья сел за стол и принялся жевать булочку, запивая ее остывшим чаем. Опустошив полстакана, он вспомнил о купюре, которую сунул ему в карман чокнутый гость из Москвы. Вытащив банкноту, он повертел ее в руках и спрятал обратно. «Мелочь, а приятно. Мир не без добрых людей», – подумал судья, и на его лице расцвела улыбка от хоть и небольших, но легких денег. Он развалился в кресле и продолжил наслаждаться холодным чаем. «Да, Николай, ты везунчик. Мало того что деньги к тебе липнут, так и для проверки прислали полного профана. Да и черт с ним, что не предупредили. Что Бог ни делает, все к лучшему», – мысленно заключил Николай Егорович и, закрыв глаза, стал мечтать о том, как летом полетит на Мальдивы, а чтобы его никто в этом не заподозрил, пустит слух, что едет в Ессентуки подлечить почки. Его размышления прервал спокойный мужской голос.

– Приятного аппетита.

Все мечты Петросянова быстро улетучились, и он вернулся в реальность. Открыв глаза, он увидел, что прямо перед ним сидит молодой человек приятной внешности в черной дубленке, из-под которой виднелся шикарный костюм.