— Интересно… — начала Констанс.
— Что именно? — переспросил Пендергаст, когда вернулся за руль.
— Ты лишил себя всего, что было куплено на деньги Иезекииля.
— В меру своих сил, да.
— Но, очевидно, что у тебя еще многое осталось.
— Это правда. Многое из этого всего появилось независимо от моего деда, могилу которого я должен посещать каждые пять лет. Все оставшееся позволит мне сохранить квартиру в Дакоте и, в целом, продолжать жить тем же образом жизни, к которому я привык.
— Как насчет особняка на Риверсайд-Драйв?
— Я унаследовал его от моего великого дяди Антуана. Или, как ты привыкла его называть, доктора Ленга. Естественно, наряду с его обширными инвестициями.
— Естественно. И все же это все весьма любопытно.
— Интересно, Констанс, к чему ты ведешь свою мысль?
Констанс лукаво улыбнулась.
— Ты избавился от активов одного серийного убийцы — Иезекииля — оставив активы еще одного: Еноха Ленга. Разве нет?
Повисла пауза, в течение которой Пендергаст обдумывал сказанное.
— Я предпочитаю лицемерие нищете.
— Если вдуматься, то в этом есть логическое обоснование. Ленг заработал свой капитал не на убийствах. Он нажил его, спекулируя на железных дорогах, нефти и драгоценных металлах.
Пендергаст приподнял брови.
— Я этого не знал.
— Ты еще многого о нем не знаешь, Алоизий.
Они ехали в молчании под урчание двигателя. Пендергаст помедлил, а затем повернулся к ней, заговорив с некоторой долей неловкости.
— Я не уверен, что должным образом поблагодарил тебя и доктора Грин за спасение моей жизни. И за такой чудовищный риск…