Опровергнуть сказанное оказалось невозможно.
— А ведь вы правы! — печально ответил Озеров. — Остается только надеяться, что вы не упустите истинного убийцу…
Однако юноша сумел сохранить самообладание.
— Приложу все усилия, уверяю вас! — заверил я.
— Полагаю, больше у вас нет вопросов? — голос собеседника звучал твердо.
— Только один вопрос. Вы были знакомы с ворожеей из казачьего поселения? — спросил я, наблюдая за лицом подозреваемого.
Понимая, что отпираться глупо, Озеров ответил:
— Я наивно счел, что деревенская ведунья поможет мне в моем мрачном замысле, но девушка испугалась и убежала, мне показалось… — он отмахнулся.
Мой взор заставил Озерова закончить начатую фразу:
— Показалось… будто в её глазах заблестели слёзы.
Госпожа Федулина выглядела весьма очаровательно, траур и скорбь шли к лицу этой печальной даме. Такие вдовы умеют красиво ронять слезы у гроба усопшего супруга. Но даже траурные одежды украшало множество бантов из кокетливого черного кружева. В минуты горя красавица не изменила своему привычному облику.
— Меня пугают любые предположения! — воскликнула она, поднося дрожащей рукою платок к красным от слез глазам.
— Увы, сударыня, — печально произнес я, — под подозрение попадают все, кто завтракал с вами за одним столом…
— Право, невозможно, — Федулина попыталась улыбнуться, отведя взор.
— Позвольте узнать, наносили ли вам в то утро визиты до моего приезда? — поинтересовался я.
— Да, — задумалась дама, поправляя кружевную манжету, — доктор Войнич, он о чем-то долго беседовал с моим мужем в кабинете…
Ее глаза испуганно смотрели на меня.
— Нет-нет, я не спешу обвинять доктора в убийстве, — спешно заверил я, — хотя сей визит вполне может поставить Войнича в ряд подозреваемых… Но мне бы хотелось разузнать о любых возможных мотивах… Надеюсь, вы мне подскажете?
Дама вздохнула, закрыв лицо рукою.
— Признаюсь, меня никогда не интересовали дела мужа! — виновато произнесла она, — Когда-то он делился со мною, но потом, видя, что его речи не занимают меня, перестал вести со мною важные беседы…