— Ближе мы, пожалуй, не подъедем, — сказала Сьюзен, притормаживая у известняковых ворот.
— А как же машина? — спросил Майкл, проскальзывая в узкий промежуток между автомобилем и стеной.
Сьюзен пожала плечами, забрасывая сумку за спину.
— Она или будет на месте, когда мы вернемся, или нет.
— Фатализм как-то помогает тебе чувствовать себя в безопасности, да? — спросил Майкл.
— Что-то вроде того, — усмехнулась она.
Элизабет Кельнер, которую все звали Беллой, заметила крайнюю взволнованность мужа в последние несколько недель. Он был угрюмо молчалив, даже с ней, но спустя полвека семейной жизни было бы странно, если бы она не знала, что на уме у ее мужа. Придя вечером домой после молитв, он отреагировал на ее приветствие небрежным взмахом руки.
— Ты имеешь в виду, что обедать не хочешь? — спросила Белла.
— Немного супу, пожалуй, — рассеянно ответил Соломон.
Это была его условная фраза, означавшая: «Не лезь ко мне со своей едой. Мне нужно подумать о важных вещах». Белла налила супу с мацой и поставила супницу на стол между ними. Временами она задавала себе вопрос: если подсунуть мужу в таком настроении тарелку горячей воды из-под грязной посуды, заметит ли он или так и съест?
Семейная жизнь, начавшись в Бруклине, заносила их во множество странных мест, закончив Израилем. Кое-кто говорил, что только Мессия может установить царство Израиля, где будет править Он Сам, и всякие попытки ускорить наступление этого дня нечестивы. Как могут евреи создать государство на месте своей древней родины и назвать его Израилем прежде, чем Мессия даст им право и власть так поступать?
Это был вопрос для схоластов — не для нее. Белла Кельнер, родившаяся и выросшая в Боро-Парке, пригороде Нью-Йорка, отправилась за своим мужем в эту пугающую страну без сетований — по крайней мере без особых сетований, поняв, какое значение он придает своим штудиям. Она терпеливо выучила иврит; ее
Кроме подобных вещей, не было ничего такого, о чем бы он ей не рассказывал. Даже темы, почитаемые религиозными консерваторами не предназначенными для женских ушей, — изучение Творения и мистической сущности Бога через посредство Его священной Каббалы — были обычными за их обеденным столом, ибо (так говорил Соломон), если Бог сотворил женщину и Бог же сотворил Каббалу, то почему первая не должна знать о второй? За последние двадцать пять лет она не могла припомнить случая, когда у них за обедом не собиралось бы по крайней мере шесть человек, спорящих, хохочущих и наполняющих кухню дискуссионным пылом.
Но сейчас они обедали одни, и Соломон молчал. Белла не находила слов, подходящих для того, чтобы это молчание нарушить.
— Ты уверена, что это то самое место? — спросил Майкл.
— В прошлый раз я попала куда нужно, — ответила Сьюзен, сверяясь с листком, вырванным из записной книжки.
Майкл взглянул вдоль улицы, бывшей столь узкой, что, вытянув руки, он почти мог коснуться стен по обе ее стороны. Улица была освещена тусклым желтым светом двух расположенных в отдалении фонарей и таким же светом, пробивавшимся сквозь зашторенные окна. Надстроенные верхние этажи домов нависали над нижними, сужая пространство над головой, так что порой Майклу казалось, будто они со Сьюзен движутся вдоль тоннеля или узкого каньона. Истертые камни под ногами образовывали желоб, напоминавший старый, хранящий след поступи веков матрац.
Сьюзен дернула шнур звонка у двери с номером 27. Им открыли, и Майкл обнаружил, что разглядывает поверх плеча Сьюзен невысокую полную женщину лет шестидесяти на вид, чьи светлые волосы на деле представляли собой непременный для замужней ортодоксальной еврейки парик. Одета она была в блузку с длинными рукавами, безрукавку и юбку до щиколоток.
— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила она.
— Белла!