«А ну, прекрати истерику! – мысленно рявкнула Маша сама на себя. – Трусиха чертова!»
– Значит, так, дорогая моя! – Она заговорила, поражаясь твердости и спокойствию собственного голоса. – Я сейчас уберу продукты, а ты надень что-нибудь приличное, и пойдем, прогуляемся. Нечего взаперти сидеть.
Видимо, сказала то, что устроило Катю: по губам подруги скользнуло подобие улыбки, она кивнула и вышла из кухни. Маша слышала, как Катя открыла платяной шкаф, вытащила оттуда что-то.
Наскоро разложив еду по полкам холодильника, она сунула батон в хлебницу, макароны – в шкаф, и направилась в прихожую. Окно решила не закрывать: пусть хоть немного проветрится.
Катя, уже в джинсах и водолазке с длинным рукавом, стояла возле двери в гостиную, расчесывала волосы, стягивала их в хвост на затылке.
– Там прохладно. Кофту или ветровку захвати, – сказала Маша, проходя мимо нее к входной двери.
– Угу, – кивнула Катя и скрылась в гостиной.
Маша схватила с полки сумочку, наклонилась, собираясь обуться, когда краем глаза заметила движение рядом с собой. А если быть точной, в зеркале.
«Катя?» – подумала она, точно зная, что это не так.
Позже, вспоминая о произошедшем, Маша отдавала себе отчет, насколько мало времени все это заняло: вот она стоит, слегка согнув спину, опираясь одной рукой о тумбочку, держа в другой сумку. Сунуть ноги в туфли еще не успела, так и замерла, босиком, боясь повернуть голову вправо и посмотреть на то, что привлекло ее внимание.
Она могла дать руку на отсечение, что там, в зеркале, кто-то стоит. Неподвижная, высокая темная фигура. Достаточно одного движения, одного-единственного взгляда – и она увидит, кто это. Увидит не боковым зрением, а воочию.
«Он может услышать», – вспомнились недавние слова.
Кого Катя имела в виду? Артура?
Страх, который, казалось, сочился из Катиных пор, изливался из ее глаз, когда она произносила эту фразу, заполнил все пространство квартиры. Он был почти осязаем, и Маша сжала челюсти, чтобы не завизжать от ужаса, чувствуя, что ужас окутывает ее плотным облаком.
Темный силуэт все так же маячил в зеркале, но она сквозь обуявшее ее смятение решила, что не станет смотреть. Ни за что не станет.
Маша хотела жить, любить мужа, растить дочь. Засыпать и просыпаться, строить планы на выходные, готовить еду, ходить в кино, купаться в море. Но если она сейчас встретится взглядом с тем существом, что поселилось в Катиной квартире и стоит рядом с ней, Машей, на границе двух миров, если она позволит себе увидеть его и поверить в его существование, то это будет невозможно. Маша уже не станет прежней, превратится во вторую Катю.
Нет, она не выпустит
Она плотно сомкнула веки, ощупью всунула ноги в туфли. Выпрямилась, крепче сжала сумку, повернулась спиной к зеркалу. Ей казалось, она затылком ощущает чей-то недобрый, буравящий взгляд, желание обернуться стало почти нестерпимым, но она усилием воли подавила его.
«Нет. Я тебе не позволю. Мне просто показалось. Это нервы».
Приоткрыв глаза, Маша влажными и холодными, как лягушачьи лапки, ладонями взялась за ручку, повернула ее и толкнула входную дверь. Шагнула за порог. Сердце пропустило удар – показалось, что ее сейчас затянет обратно. Но этого не случилось: она оказалась в коридоре.