«Он вернул меня обратно». Так сказал Моисей. Может, после всего случившегося Илай нашел его. Эта мысль обескуражила меня, и я оттолкнула воспоминания подальше, когда вошла на кухню и схватила фотоальбом с кухонного стола. На мгновение я задержалась, обдумывая, стоит ли мне оставить что-нибудь для него. Я знала, что были еще копии или похожие фото, поэтому с некоторыми из них я могла бы расстаться. Но я не хотела начинать растерзывать свой альбом. И я не хотела оставлять стопку дорогих сердцу фотографий на столе, чтобы Лиза и Тэг заметили их. Я не могла этого сделать. А затем я поняла, как мне стоило поступить — сделать альбом и для Моисея тоже. Я бы сделала копии тех снимков, которых не было, подписала бы даты и приложила бы к фотографиям описание событий. Так что он бы получил все детали, о которых просил, и которые хотел.
Приняв решение, я схватила альбом и развернулась в сторону входной двери. Мой взгляд скользнул по стенам гостиной, которые мгновенно привлекли мое внимание. В середине дальней стены на расстоянии примерно три четверти от пола виднелся рисунок под облупившейся краской. И это не был просто маленький пузырек из-за попавшего воздуха. Это был круг размером с мою ладонь, края белой краски отгибались в сторону, открывая находящиеся под ней темные завитки.
Я приблизилась к пятну и подняла руку, чтобы попытаться пригладить края и приклеить их на место, задаваясь вопросом, что же здесь произошло. Это напомнило мне о том, как мама перекрашивала кухню, когда мне было десять лет. Краска не менялась с семидесятых годов, и когда она попыталась нанести поверх нее новое свежее покрытие бледно голубого цвета, краска точно так же облупилась. Это было как-то связано с масляной и водной основой, хотя мне, как ребенку, не было до этого дела. Мне просто нравилось снимать длинные отслаивающиеся полоски краски со стен, в то время как мама сетовала о потраченном попусту времени. В итоге было принято решение обработать стены каким-то растворителем, и, на всякий случай, родители их даже зашкурили.
Я дернула за один краешек, не в состоянии удержаться, и еще один сегмент остался у меня в руках.
Там оказалось лицо.
Под куском, который я оторвала от стены, показался глаз, часть узкого носа и половина рта, растянутого в улыбке. Я потянула еще немного дальше, полностью открывая лицо. Я помнила этот рисунок. Я видела его всего лишь один раз, в то ужасное утро. И я никогда больше не заходила внутрь дома. До прошлого вечера. И прошлым вечером стены выглядели безукоризненно. Девственно чистыми.
Это была не Молли. Я не знаю почему, но это успокоило меня.