— Как и ты.
Она вздрогнула, но затем кивнула.
— Так и есть. Иногда я скучаю по старой Джорджии. Но для того, чтобы вернуть ее, я должна была бы вычеркнуть Илая из своей жизни. А я ни за что не променяла бы Илая на старую Джорджию.
Я смог только кивнуть, не желая думать о старой Джорджии и старом Моисее, о той страсти, что мы разделили. Воспоминания прочно засели в моей голове, и возвращение в Леван вызвало во мне желание пережить все заново. Я хотел целовать Джорджию, пока ее губы не стали бы болеть. Я хотел заняться с ней любовью в амбаре и плавать вместе с ней в водонапорной башне, но больше всего я хотел забрать снова и снова накатывающую на нее печаль.
— Джорджия?
Она по-прежнему отводила глаза.
— Да?
— Ты хочешь, чтобы я уехал? Ты сказала, что не будешь лгать мне. Ты хочешь, чтобы я уехал?
— Да.
Ни малейших колебаний.
Я чувствовал, как ее ответ пронзил мою грудь, и был удивлен той боли, что отразилась в ней словно эхо. Да. Да. Да. Слово насмехалось надо мной. Это напомнило мне о том, как я таким же образом отверг ее в ту ночь в амбаре.
— Да. Я хочу, чтобы ты уехал. И нет. Я не хочу, чтобы ты уезжал, — в спешке добавила она с разочарованным вздохом. Она резко вскочила на ноги, взмахнув руками, а затем скрестила их на груди в защитном жесте.
— Если уж я говорю правду, тогда и то, и другое верно, — тихо добавила она.
Я тоже встал, подавляя в себе импульс удрать, сбежать и рисовать, как я делал всегда. Но Тэг сказал, что мне придется завоевывать ее. Он говорил не медлить. И я собирался прислушаться к его совету.
— Я не знаю, что является правдой в данный момент, Моисей. Я не знаю, — произнесла Джорджия, и я знал, что не мог убежать на этот раз. И я не стал бы этого делать.
— Ты знаешь правду. Просто она тебе не нравится.
Я никогда не думал, что увижу, как Джорджия Шепард чего-то боится. Я тоже был напуган. Только я боялся, что она в самом деле хотела, чтобы я уехал. И я не думал, что смог бы держаться подальше. Не в этот раз.