Закон Моисея

— Смех Джорджии, волосы Джорджии, поцелуи Джорджии, остроумие Джорджии, длинные-длинные ноги Джорджии, — пробормотал я.

Я чувствовал себя комфортно рядом с Тэгом и, к своему большому смущению, перечислил список вслух.

— Что?

Я чувствовал себя глупо, но все же ответил честно:

— Пять значимых вещей. Я перечислял пять значимых вещей. Кое-кто обычно делал это всякий раз, когда я жаловался на то, как плоха жизнь.

— Джорджия?

— Ага.

— Она твоя девушка? — спросил он.

— Она хотела бы ею быть, — признался я, но никогда не признался бы, как же я сам ее хотел.

— А ты этого не хочешь? Даже несмотря на ее волосы, ее поцелуи, и ее длинные-предлинные ноги? — он улыбнулся, и это понравилось мне вопреки самому себе. Но я больше ничего не сказал по поводу Джорджии.

— Ты все еще хочешь умереть? — спросил я, меняя тему разговора.

— Поживем-увидим. Что будет потом?

— Большее. Что-то большее. Это все, что я могу тебе сказать. Это не конец.

— И ты можешь видеть, что произойдет дальше?

— Что ты имеешь в виду? Я не могу видеть будущее, если ты об этом.

— Ты можешь видеть другую сторону?

— Нет. Я вижу только то, что они хотят, чтобы я увидел, — произнес я.

— Они? Кто они?

— Любой, кто проходит, — отмахнулся я.

— Они шепчут тебе? Разговаривают? — Тэг тоже говорил шепотом, будто мы говорили о чем-то сакральном.