— Моисей? — более молодой мужчина вышел, а шериф Доусон приостановился, положив руку на дверную ручку и поместив свою ковбойскую шляпу обратно на свои редкие волосы. — Я слышал, тебя выпускают через несколько дней.
Я слабо кивнул, подтверждая его слова. Он кивнул в ответ и поджал губы, рассматривая меня.
— Что ж, хорошо. Каждый заслуживает право начать все с чистого листа. Но я не думаю, что тебе следует возвращаться в Леван, Моисей, — произнес он, делая шаг в сторону коридора. — Все мы можем получить второй шанс и начать все с чистого листа.
Он вышел, позволяя двери между нами захлопнуться.
14 глава
Моисей
Они освободили нас обоих от изоляции, и, к большому моему удивлению, между мной и Тэгом зародилось что-то похожее на дружбу. Может быть, сказалась наша молодость. Может быть, это из-за Молли. Может быть, из-за того, что мы оба находились в психиатрической больнице, и ни один из нас не особо-то хотел покидать ее. Или, как заметил Тэг, потому что мы «опустились так низко, и нет желания карабкаться вверх». Или, может быть, потому, что Тэг своим говором, юмором и образом ковбоя немного напоминал мне Джорджию. Он был моей абсолютной противоположностью. Они бы нашли общий язык, я был уверен в этом. Эта мысль странным образом вызывала во мне ревность, и я еще раз поражался тому, что Джорджия вообще когда-либо хотела меня.
Обычно Тэг мог резко развеселиться и тут же быстро впасть в ярость, он быстро прощал и отпускал обиды. Он ничего не делал наполовину, и иногда я задумывался, а не была ли психушка лучшим местом для него, просто чтобы сдерживать. Но у него также была и плаксивая сторона. Однажды ночью, когда погасили свет, как и всегда незаметно прокравшись по коридору, он пришел ко мне в поисках ответов, которые никто из персонала не смог бы дать ему, ответов, которые, как он думал, есть у меня.
Тэг сказал, что у меня подходящее имя.
— Моисей был пророком или что-то в этом роде?
Я лишь закатил глаза. По крайней мере, мы не обсуждали тот факт, что меня нашли в корзине для белья.
— Мо-и-сей! — Тэг произнес мое имя глубоким голосом, подражающим голосу Бога, напомнив мне старый фильм Чарлтона Хестона «Десять заповедей»8. Джиджи любила Чарлтона Хестона. Я провел Пасху вместе в тот год, когда мне исполнилось двенадцать, и у нас был марафон фильмов с Чарлтоном Хестоном, который вынудил меня возжелать измазать красной краской каждую дверь и сжечь каждый куст в Леване. А ведь я и так размазывал краску по всему Левану. Это все вина Чарлтона Хестона.
Тэг рассмеялся, когда я рассказал ему это. Но смех постепенно стих, когда он резко упал на мою кровать, уставившись в потолок. Затем он обратил внимание на меня, смерив взглядом.
— Если я умру, что случится со мной?
— Почему ты думаешь, что умрешь? — спросил я, говоря, как доктор Анделин.
— Я здесь, потому что пытался покончить с собой несколько раз, Моисей.
— Да. Я знаю, — я указал на длинный шрам на его руке. — А я здесь, потому что рисую умерших людей и выбиваю все дерьмо из каждого, с кем контактирую.
Он ухмыльнулся.
— Да. Я знаю, — но его улыбка тут же померкла. — Когда я не напиваюсь, жизнь просто размалывает меня, пока я не перестаю здраво рассуждать. Так было не всегда. Но сейчас происходит именно так. Жизнь просто отстой, Моисей.
Я кивнул, осознав, что слегка улыбаюсь, вспоминая, как Джорджия читала мне лекции каждый раз, когда я говорил что-то похожее.