— Джед? Джед?!
Наверное, наверху. Или в наушниках — слушает музыку.
Но откуда тогда взялось такое волнение? Подмышки взмокли, по лицу, как заблудившаяся слезинка, стекала тонкая струйка пота.
Впрочем, он был, несомненно, один. Муж никогда никого не приводил в ее отсутствие. Она ему верила.
— Джед? Это я…
Двери были заперты все до единой. В окна она из гордости заглядывать не стала.
В мозгу родилось решение: «Я уеду, будто ничего не случилось. Никто не узнает».
Это произошло еще в досотовый век. Однако шестое чувство подсказывало, что даже если бы она тогда позвонила, муж не снял бы трубку.
Она ушла прочь и вернулась через несколько часов, в обычное время. Все двери оказались незапертыми. Внутри горел свет. Когда она вошла в дом, муж вручил ей небольшой букет из нивяника, гвоздик и красных роз в бутонах.
— Это тебе, любимая. Я соскучился.
Она была тронута. Испытала облегчение. Радостно просияла сладко-наивной и доверчивой улыбкой молодой новобрачной. Поцеловала его в щеку и задала естественный для молодой новобрачной вопрос:
— За что? Сегодня особенный день, да?
— Любимая, с тобой любой день особенный.
Он побрился, гладкие впалые щеки пахли лосьоном. Белая хлопчатобумажная рубашка была свежей, а рукава — закатаны до локтей, чего он практически никогда, а то и вообще никогда не делал.
Позже, когда муж отлучился и не мог ее засечь, она осмотрела его кабинет. Его шкаф в их спальне. Их постель.
Осторожно приподняла одеяла и взглянула на простыню. Та, насколько представлялось возможным судить, была заправлена точно так же, как утром, когда она сноровисто застилала постель.
«Что я пытаюсь тут выискать?»
Она устыдилась самой себя. Она не понимала, что делает.
«В кого он меня превратил, как такое случилось? Как эта женщина стала… мною?»
В браке один плюс один больше, чем просто два, но временами в браке один плюс один меньше, чем два.