Он редко приходит к ней днем. Днем он занят работой, семьей. Его дни — это то, что
По ночам он другой человек. Он сбрасывает плотную кожуру: пальто, брюки, белую хлопковую рубашку, пояс, галстук, носки и туфли.
Но теперь у нее выходные по четвергам, и позднее утро в «Магуайре» — вполне удобное время.
Позднее утро превращается в день. День превращается в ранний вечер.
Он звонит домой, передает сообщение через прислугу:
На самом деле больше всего ему нравится размышлять о женщине в окне, поскольку в его воображении она не произносит вульгарных слов и не демонстрирует вульгарных манер. Не говорит ничего банального, предсказуемого или глупого. Его чувствительную натуру оскорбляет (к примеру), когда женщины пожимают плечами, подражая мужчинам, когда женщины пытаются сострить или отпустить саркастическое замечание. Он ненавидит, когда женщины
Больше всего его раздражает, когда она кладет (голую) ногу на ногу и бедра расплываются. Мускулистые ноги с пушистыми, мягкими волосками. Противно смотреть.
Шторы должны быть задернуты. Плотно.
Сумрак, не солнечный свет. Вот почему темнота лучше всего.
Она прошла долгий путь с тех пор, как сбежала из Хакенсака, чтобы свободно вздохнуть.
Она никогда не оглядывалась. Конечно, ее называли бессердечной эгоисткой. Какого черта? Если бы она осталась, ее бы уже давно высосали, как мозг из кости.
Грех так говорить. Ее польская бабушка гневно гремит четками, молится вслух.
Сначала она устроилась секретарем-делопроизводителем — по сути, девочкой на побегушках, в «Тринити траст» на Уолл-стрит. Зря потратила три года жизни в ожидании, когда ее начальник, мистер Бродерик, бросит свою жену (инвалида) и дочь-подростка (эмоционально неустойчивую), хотя, казалось бы, сразу можно было понять: ничего ей не светит.
Вторая работа — снова девочка на побегушках. Но очень скоро ее повысили до секретаря-машинистки в «Машинописной конторе Лаймана» на Четырнадцатой Восточной улице. Это самое малое, что мог для нее сделать старый сквалыга, и она добилась бы большего, если бы ей не перешла дорогу эта жирная корова, Стелла Чехи.
Однажды она чуть не сбросила Стеллу Чехи в шахту лифта, когда у них в здании сломался лифт. Двери открылись в пугающий темный провал, где висели пыльные маслянистые кабели, сплетавшиеся, точно черные змеи. Стелла испуганно вскрикнула и отскочила назад, она даже схватила Стеллу за руку, они обе так испугались:
Потом она пожалела, что не столкнула Стеллу. А Стелла, наверное, пожалела, что не столкнула
Третья работа — «Недвижимость и страхование Твека» в Флэтайрон-билдинг, личным секретарем мистера Твека:
Мистер Твек платит ей вполне прилично. И
ebooksa