— Ты… Что такое?
— Я… люблю ее, — повторил он совершенно тем же тоном. Затем опустился на кресло и закрыл лицо руками. — Да поможет мне Господь, мне кажется, я сошел с ума! — пробормотал он.
— И мне это кажется, — сказал я, когда был в состоянии снова заговорить. Нельзя было ошибиться в том, кого он подразумевает.
— Но ведь это привидение, как ты знаешь, — сказал я или, вернее, попытался сказать; но мой голос замер у меня в горле, и я стоял молча.
Он поднял глаза.
— Какое мне дело, если она даже пятьдесят раз привидение. Где она, Эбергарт?
Я ничего не ответил.
— Она свела меня с ума, — продолжал он. — Я не могу думать ни о чем другом, не могу любить ничего другого, не могу видеть ничего другого. Скажи мне ее имя.
— Сафирия.
— А дальше?
— Фон Таксель… она была похоронена в начале седьмого столетия.
Слезы медленно наполнили его растерянные глаза.
— Я мог бы угадать это, — прошептал он тихо.
На минуту воцарилось молчание; затем он медленно поднялся на ноги.
— Ты славный малый, Эбергарт, — прошептал он. — Не называй меня дураком на этот раз.
Я не назвал его дураком — раньше, чем я успел это сделать, он вышел из комнаты..
Я медленно направился к мастерской и нашел дверь открытой. Это меня весьма мало удивило, но в голове мелькнула догадка, что Сафирия, может быть, на террасе, и Макс в таком случае, наверно, встретится с нею. Эта мысль пробудила во мне странную смесь чувств. Я жалел Макса и в то же время ненавидел его. Ведь Сафирия принадлежала мне; я спас ее от живой смерти и если когда-нибудь одно человеческое существо принадлежало другому, она была моей душой и телом. Пока я стоял у дверей мастерской, странное видение мелькнуло у меня в уме. Я видел Сафирию, воцарившуюся полной хозяйкой Хильтонского замка. Я слышал ее смех, звеневший по большим, темным комнатам, топот ее ножек, бегущих по террасе.
И предо мной восстало ее прекрасное лицо, и я нашел новый смысл в нем, прелесть, которая раньше никогда его не озаряла.
И все это могло так легко осуществиться. Я мог спугнуть Макса с дороги, отвезти Сафирию за границу, тихо перевенчаться с ней где-нибудь и вернуться, чтобы представить свою жену пораженным членам моей семьи. Я мог ознакомить ее с ее собственной странной историей, пока мы будем за границей, и тогда, конечно, она охотно согласится выйти за меня замуж, — какая женщина на ее месте не сделала бы этого? Что касается Макса, он был попросту болваном.
Но пока, благодаря его безумию, могли возникнуть неприятные осложнения; итак, я быстро спустился на террасу. Проходя мимо картинной галереи, я подумал, что мне, может быть, придется пригрозить Максу, и поэтому хорошо иметь под рукой какое-нибудь оружие. В одном из шкапчиков был незаряженный пистолет. Я положил его в карман и продолжал путь.