Призрачный омут

– Больше ничего. Я сказала, что не хочу сюда еще раз приходить. Что видела тебя на корабле и испугалась: вдруг ты призрак. Я просто хотела остаться с мамой. Но он сказал, что я должна прийти сюда в последний раз и сказать тебе, что тебя просят вернуться.

– Я не привидение, клянусь тебе.

Ада с подозрением смотрит на меня, не верит. А кто бы на ее месте оставался храбрым? Я сама испугалась девочку-призрака, когда та впервые появилась, а она выглядит совершенно безобидно.

– Можешь назвать свою фамилию, Ада? – спрашивает Элайджа.

– Сейдж. Мое настоящее имя Элизабет. Ада – второе имя. Но моя сестра Стелла повторяет, что Ада звучит гораздо милее и что я должна гордиться таким замечательным именем.

Застываю на месте. Лишь вчера вечером я писала карточки о семье Сейдж.

– Ада, а какое сегодня число? Помнишь?

Она щурит один глаз.

– Тринадцатое апреля?

И исчезает.

– Та же дата, которую назвала Молли две ночи назад? Они находятся в одном и том же дне, – ахаю я.

Кидаюсь к кровати и торопливо роюсь в куче карточек с именами пассажиров. Пальцы дрожат, когда я нахожу заметку о Сейджах. Элайджа подходит ко мне и заглядывает через плечо.

– Мистер и миссис Сейдж вместе с девятью детьми взошли на борт «Титаника» в Саутгемптоне, – читаю я вслух. – Вау, девять детей. Незадолго до этого они приобрели ореховую ферму во Флориде. Точно, Ада говорила о том, что они переезжают во Флориду и что Стелла против этого. Вот они! – Я показываю на карточку. – Элизабет Ада Сейдж, десять лет. И Стелла, двадцать лет. Стелла успела занять место в спасательной шлюпке, но, когда поняла, что семья к ней не сможет присоединиться, вернулась на корабль. – Мой голос срывается. – Муж, жена и девять детей семейства Сейдж утонули вместе с судном. А как же «детей и женщин пропускаем вперед»?

– Эти правила касались пассажиров первого и второго классов. Пассажиры третьего класса остались заперты за железными воротами, – говорит Элайджа.

– Знаю, – киваю я. – Ворота были заперты, когда корабль затонул. Это несправедливо.

Элайджа хмурится:

– Да, система, где важность людских жизней оценивается богатством, социальным статусом или цветом кожи, крайне несправедлива.

Я кладу карточку семьи Сейдж обратно на кровать. Даже сейчас, после смерти, они вновь спрятаны ото всех за проклятыми воротами. Кто посмел сотворить такое? Я тут переживаю, что попадаю на «Титаник» пассажиркой первого класса, с чаепитиями и зонтиками от солнца, когда некоторые из этих людей уже большую часть века томятся на палубе третьего класса. Возможно, Редд права, и я просто не понимаю, насколько на самом деле мне повезло в жизни?

– Мужчина, о котором она рассказывала, утопленник? – прерывает Элайджа ход моих мыслей.

– Скорее всего. Но я понятия не имею, кто он. Да, это дух. Пассажир «Титаника»? Или он Коллекционер? Ада выглядела такой испуганной. Раньше она смеялась и даже шутила со мной.