Я щурюсь в тусклом свете, пытаясь определить комнату по очертаниям мебели. Моя спальня? В висках стучит, как от самой ужаснейшей в мире головной боли. И все тело болит.
– Сэм! – раздается голос отца.
Он сидит на стуле рядом с моей кроватью.
– Папа?
Голос у меня хриплый и грубый. Я тру глаза и морщусь. Левая рука просто горит. Она скрыта повязкой. Я резко сажусь на кровати.
– Э-эй, полегче! – Отец нежно поддерживает меня за плечи.
– Папа, ты в порядке? Не ранен?
– Я? Ты едва выбралась живой с неведомого зачарованного корабля и хочешь знать, в порядке ли я? – он качает головой. – Сэм…
– Пап, я не колдовала! Я…
– Постой. – Он выставляет перед собой руку. – Дай мне закончить.
Я умолкаю.
– Не знаю, понимала ли ты, но во время транса я был в сознании. Не мог отреагировать или ответить, но все слышал.
Так, значит, он слышал, как мы обсуждали заклинание, как я разговаривала с Элайджей, а девочки колдовали?
– Сперва я был в ярости и корил себя. Думал, если бы успел увезти тебя в Нью-Йорк раньше, ничего бы не случилось.
Я ничего не говорю. Даже не знаю, как начать.
– Но, Сэм, ты бы видела девочек. Элис раздавала приказы направо и налево. Мэри смешивала какое-то зелье для памяти.
– Они использовали на мне зелье памяти? – округлив глаза, изумляюсь я.
– Едва не искупали в нем.
– Это помогло. Я все вспомнила. Не уверена, что иначе смогла бы выжить, – говорю я.
Папа кивает.