Возвращение

Держа покрытые щетиной головы на уровне плеч и почти касаясь кончиками пальцев колен, существа передвигались в мою сторону. За долю секунды я успел проклясть стремление к здоровому образу жизни. Лучше бы сейчас пьянствовал дома и разговаривал с привидениями. Я снова почувствовал себя на краю наполненной кипятком ямы. Возможно, встреча не грозила неприятностями. Пара косых взглядов, невнятное бормотание и разошлись. А возможно… Поведение этого, выведенного из человека разумного, примата трудно предсказать. Я подозреваю, что большинство из них и сами не знают, как поступят в следующее мгновение. Подобно любому низкоорганизованному стадному животному, действия этих, пока ещё сохраняющих человеческий облик, существ починено самым простым инстинктам.

Я поравнялся с пятерыми морлоками. В животе что-то противно дёрнулось. Сердце подпрыгнуло к горлу. Я изо всех сил старался не показывать испуга. Шавки не кусают тех, кто их не боится. Не кусают… В том случае, если не сбиваются в стаю.

Я уже почти миновал парней, когда один из них шагнул в мою сторону и толкнул в плечо.

— Ты гонишь, козёл?! — при желании речь морлоков можно было понимать. — Тебе чего, дороги мало?!

— Извините, — я принял на себя всю вину за столкновение и попытался уйти.

— Сюда иди! — завопил приятель «пострадавшего». — Ты в натуре гонишь!

Один мой знакомый — мастер по какому-то крикливому восточному единоборству — всегда говорил:

— Удачная драка — несостоявшаяся драка. Смелый уверенный в себе человек не даст себя спровоцировать. Порой и убежать не стыдно.

Смелый, уверенный в себе человек на моём месте, может быть, и пустился в бега, но я был из другого теста. Смелость ещё нужно доказать. Прежде всего, себе.

— Что нужно? — развернулся я.

— Тебе рога поотшибать, козёл?!

— Сам ты козёл! — спутать морлока с этим, на мой взгляд, волне достойным млекопитающим — верный способ избежать долгих препирательств и затеять драку. Ещё почему-то они не любят сравнения с петухами.

Как завораживающе, даже в чём-то красиво дерутся в боевиках. Развернувшийся на экране мордобой, чем-то сродни танцу — каждый удар, падение, прыжок — хорошо отработанное па. Я уже не говорю о героях, расшвыривающих десятка два негодяев за раз.

Я столкнулся с правдой жизни. Едва мой кулак успел врезаться в чей-то нос, я сам оказался на земле. Оставалось лишь укрываться от ударов и ломать голову над вопросом — убьют или покалечат?

Побои прекратились неожиданно. Только мгновение назад здоровенный ботинок проверил крепость моих рёбер и вот уже шумная суета и крик боли где-то в противоположенной стороне.

— Вставай. Простудишься, — кто-то оторвал меня от земли и заставил принять вертикальное положение. Сид! Мой нахальный ангел-хранитель!

— Ты… , — прошамкали мои разбитые губы.

— Потом «спасибо» скажешь! — отмахнулся умеющий появляться вовремя человек и кинулся на ещё не расстрелявших агрессии морлоков.

Один из морлоков (по-моему, тот, который меня толкнул) пытался сопротивляться. Один раз его кулак врезался в скулу Сида. Мой спаситель качнулся, но на ногах устоял. Ободрённые парни кинулись в атаку. Вот здесь-то они и попались. Эти падальщики городских трущоб без труда управлялись с перепуганными одинокими прохожими, давя числом и агрессией. Ещё до первого удара деморализованная жертва сдавалась на милость победителя. Сид оказался из другого племени. Пять туповатых, сопящих физиономий не произвели на него никакого впечатления. Он специально пропустил первый удар, усыпляя в морлоках бдительность.

Манера его боя мало походила на стиль экранных героев. Сид дрался не для того, чтобы удивить развалившегося пред экраном обывателя, он дрался для победы. Победы любой ценой. Жаждавшие вечерних, одним им понятных и приятных развлечений, парни начинали понимать, что впутались в неприятности. Новый противник оказался не по зубам. Парни мешали друг другу. Пока один месил воздух кулаками, другой пинал пустое пространство, а трое оставшихся толкались в арьергарде, Сид оказался сбоку от нападавших. Он выбрал единственно верную тактику — атака. Пока парни не очухались, каблук Сида впечатался в коленную чашечку одного из нападавших. Кость хрустнула, морлок охнул и осел на землю.